Битва над бездной

Эди, все более удивляясь начитанности и опасной открытости Антона, с интересом слушал его рассуждения. Неожиданно вспомнилась лекция профессора Высшей школы КГБ СССР Федькина на курсах подготовки руководящего состава органов госбезопасности. Профессор лаконично рассказал о том, что противник прилагает огромные усилия по подрыву авторитета компартии как руководящей и направляющей силы советского общества. В качестве весомого аргумента в пользу озвученного им тезиса привел слова много лет проработавшего в СССР американского дипломата Кеннана[10], написанные в далеком 1947 году, о том, что Советская Россия может превратиться из сильнейшей в одну из слабейших стран мира, если что-нибудь подорвет единство и эффективность партии как политического инструмента.

«К великому сожалению, Антон прав, когда говорит, что партия, точнее ее руководящее звено разлагается, сросшись с торгашами, пустив в свои ряды всякого рода отщепенцев и перевертышей. Не дай бог, это как-то начнет влиять на умонастроения чекистов, ведь не случайно Маликов ни с того ни с сего начал говорить о необходимости усиления конспирации в работе не где-нибудь, а на самой Лубянке. Неужели коллеги поддались на призывы некоторых неожиданно демократизировавшихся политбюровцев?» – подумал Эди, продолжая слушать монолог разгорячившегося таксиста.

– Если все московские таксисты так политически подкованы, то я спокоен за судьбу страны, – специально прервал Эди таксиста. – Вижу, слышу, что вы не все время работали таксистом: слог и логика рассуждений выдают вас, но в то же время нет-нет, да проскальзывают слова из блатного жаргона. Так кого в вас больше? – добродушно спросил Эди.

– Так и быть, поганку гнать[11] не буду, вы мне понравились своим дружелюбием, да к тому же, так на всякий случай, совет бесплатный дам, у нас же страна советов – не дайте себе мозги запудрить этим болтунам из-за зубчатой стены, – нахмурился Антон, а затем, покрепче взявшись за руль, продолжил: – А что касается твоего вопроса, отвечу так, конечно, я не сразу стал таксистом. У меня были планы стать инженером, ученым, и потому я поступил в Бауманку, знаете, с ходу поступил, знания за школу были…

– Куда? – не сдержалась Елена.

– В Бауманку, на радиотехнический факультет, там же стал заниматься боксом, даже в нескольких соревнованиях удачно выступил, но после второго курса пришлось уйти.

– Не возьму в толк, такая перспектива и ушли, – сочувственно промолвила она.

– Молод был – дурак был, понимаете, связался с нехорошей компанией, в общем, выгнали под зад пинком, так вам скажу. Позже загудел в тюрягу из-за того, что одному хаму по хряпалке съездил. Отмотал на зоне три года, а в сухом остатке – я таксист. Вот поэтому, Эди, как ты правильно заметил, мой язык терпит и правильный глагол, и феню[12].

– Как в народе говорят, от сумы и тюрьмы никто не застрахован, – сказал Эди, наблюдая за тем, как тот плавно поворачивает машину к музею.

В голове сразу зафиксировалось, что Антон рассказал о себе правду, но тем не менее вырвавшаяся из глубин мозга беспокойная мысль вопрошала: «Ладно, учеба и спорт – это понятно, но для чего о своей ходке в тюрьму поведал? Обычно люди пытаются умолчать о таких вещах, а этот рассказал, мол, смотрите, какой я открытый. К тому же во всю ивановскую ругает партийные верхи и перестройку. Отказывается от денег, хотя называет жмотами тех пассажиров, кто на чаевые не раскошеливается. Хочет приблизиться? Но с какой целью? Стать незаменимым и далее иметь постоянного платежеспособного клиента? Вполне возможно, но как бы то ни было надо внимательно разглядеть его, а вдруг действительно пригодится в работе с моисеенками и сафинскими».

– Так оно и есть, никто не застрахован от этих бед, – громко согласился Антон, прервав тем самым работу мысли Эди. – Я никак не мог себе представить, что окажусь на нарах, но оказался, – как бы подвел итог. Затем остановил машину у бордюра тротуара и, развернувшись, произнес: – Ладно, бог с ними, с нарами-то, как говорится, я доставил вас в точку назначения, какие будут дальнейшие указания?

– Если через пару часов будете свободными, подъезжайте, и мы с удовольствием прокатимся с вами обратно до гостиницы, – ответил Эди, протягивая тому три рубля, что было в два раза больше, чем набежало на таксометре.

– Не надо денег, с друзей плату не беру, тем более идущих соприкоснуться с большим искусством, – объяснил Антон, – закончите, подходите сюда же, подъеду к двенадцати, это и будет через два часа.

– Спасибо, но работа есть работа, если ко времени не выйдем, уезжайте, – уважительно промолвил Эди и, положив трешку на переднее сиденье, вышел из такси. Елена тут же последовала за ним…

Когда через два с половиной часа они вышли из музея, полагая, что Антон не дождался их и уехал, то, к своей радости, увидели его, стоящего прислонившись спиной к боковой двери машины.

Он встретил их улыбкой и словами:

– Еще пять минут и газанул бы.

– И правильно сделали бы, а то мы совсем забыли о времени у картин великих мастеров, – пояснил Эди.