Битва под Эль-Аламейном. Поражение танковой армии Роммеля в Северной Африке

Сам Роммель не раз размышлял о том, что бы произошло, останься он у Эль-Аламейна после Алам-эль-Хальфы. Такой план мог предусматривать отвод пехоты на линию Фуки, продолжение арьергардных боев силами мобильных соединений под прикрытием минных полей у Эль-Аламейна. Он сам признает, что это было бы средство только задержать противника. Роммель говорит о трудностях отступления и возведения оборонительных сооружений на новой линии обороны.

В каком направлении стали бы развиваться события, если бы не погиб Готт? Думается, что не было бы большой разницы в результатах сражения под Алам-эль-Хальфой, но трудно себе представить, что Готт занимается длительным изматыванием противника у Эль-Аламейна. Подобно Монтгомери, он находился под большим влиянием своего опыта времен Первой мировой войны, но его реакция на этот опыт была совершенно противоположной. Монтгомери устрашали неэффективность и отсутствие военного профессионализма, которые приводили к неудачам и тяжелым потерям. Его ужасали не сами по себе потери, но напрасные потери, которые не приводили к достижению успеха. Он не уклонялся от решительных наступательных действий, если они сулили успех. Напротив, Готт решительно избегал повторения всего, что хотя бы отдаленно напоминало операции Первой мировой войны. Он искал альтернативу в маневренной мобильной войне, как это делал и Роммель. В уме Готт уже составил план нанесения прямого удара с развитием успеха в глубину обороны противника в направлении Сивы. Географические факторы не благоприятствовали проведению такой операции, и, вероятно, Брук был прав, предпочтя Монтгомери для выполнения задачи, которую пришлось решать 8-й армии.

Была ли битва действительно необходима? Не мог ли Монтгомери нанести под Алам-эль-Хальфой удар своему противнику? Теоретически рассуждая, он мог бы это сделать и поначалу хотел так поступить. Ответный удар, если бы он планировался на тот же день, мог увенчаться успехом, но обескураживающие результаты действий 8-й бронетанковой бригады утром 1 сентября и новозеландской дивизии в ночь на 4 сентября ясно показали Монтгомери, насколько тупым становится его оружие, когда речь заходит о наступлении. Монтгомери был реалистом, и нет сомнений в том, что упорство в атаках только привело бы к ненужным потерям, о которых Монтгомери потом бы очень сожалел. Существует единодушное мнение Фрейберга и Ламсдена о том, что пехота должна была повторить атаку и завершить выполнение задачи в течение второй ночи наступления перед тем, как была произведена попытка прохода через ее позиции подразделений 10-го корпуса. Несмотря на очевидные трудности, связанные с выполнением всего, что надо было сделать за одну ночь, ход сражения доказывает обоснованность решений Монтгомери. Из пехотных дивизий, которые принимали участие в первой атаке, только 9-я австралийская дивизия была в состоянии предпринять в следующую ночь серьезную операцию, но на ее участке такое наступление не предусматривалось. Для того чтобы во вторую ночь нанести сильный удар и иметь для этого достаточные силы пехоты, надо было сократить фронт начальной атаки, который и так уже был сужен до 6 миль, или оставить мысль о нанесении отвлекающего наступления на всем фронте 13-го корпуса. Более того, суточная передышка предоставила бы противнику дополнительные возможности угадать направление удара и приготовиться к его отражению. Если учесть, что все бронетанковые силы Ламсдена в течение нескольких дней топтались у тракта Рахман, сдерживаемые поредевшими силами Роммеля, то надо думать, что у Ламсдена были бы еще большие трудности при осуществлении прорыва во вторую ночь.