Битва под Оршей 8 сентября 1514 года

Можно сделать лишь уточнение, что «болши» 5000 человек — это, по-видимому, общие потери, включая не только убитых, но также раненных, пленных[474] и больных, ибо войско, частью состоящее из «посполитого рушения», частью из наемников, не могло превышать того количества воинов, которое было выставлено в «Великую битву» 1514 г.

Описанные выше боевые действия проходили с 6 по 18 октября. С наступлением распутицы князь Острожский снял осаду «деревни» и отвел войска в Полоцк, где они были распущены на зиму.

Ни литовские, ни русские войска в течение 1515–1517 гг. так и не взяли ни одной крепости. Обе стороны, ведя непрерывные войны, существенно выдохлись. Но и надежды на перемирие в условиях наступающего 1518 г. не было.

Король в поисках денег по-прежнему закладывает имения. По неполным сведениям, с января по декабрь у панов и князей было одолжено под залог ок. 11 000 коп грошей[475] (для сравнения: за наем в 1514 г. 4000 воинов ушло более 4000 коп грошей). Но и этих средств не хватало.

В течение всего 1518 г. происходили периодические стычки в приграничье. Набеги на сопредельные территории, захваты полона зерна и скота были частыми явлениями в порубежных землях.

Крупные операции были предприняты летом 1518 г.

Одним из главных ударов был поход к Полоцку. В посольских документах говориться, что войска В. В. Шуйского «из пушек и пищалей по городу били» и «посады пожгли», а затем «из Литовские земли вышли все поздорову» с большим полоном.[476]

Размер великолуцкой рати можно оценить до 3000 всадников — традиционно новгородско-псковская земля могла выставить в поход не более этого количества. Под транспортировку новгородкой артиллерии были реквизированы даже лошади у священников.

Под Полоцком состоялся бой — вряд ли у нас есть основания доверять русской дипломатической службе о том, что «из Литовские земли вышли все поздорову».

Избавителем Полоцка от блокады «московитов» летописи называют некоего «воеводу Волынца». В историографии существуют несколько версий относительно того, кем был этот военачальник. Еще С. Герберштейн говорил, что Полоцк деблокировал Ольбрахт Гаштольд. Польский историк Т. Нарбутт считал «Волынцем» Петра Гаштольда,[477] а Ярушевич — К. И. Острожского (т. к. он родом с Волыни).[478]

Интересные подробности осады Полоцка можно обнаружить в «листе с Кракова» от 28 августа 1518 г. в 7-й книге записей Литовской Метрики, хрониках Б. Ваповского и М. Бельского.

Полоцкая крепость оборонялась как жителями полоцкого повета, так и наемниками. Первыми руководил Ольбрехт Гаштольд, вторыми — Ян Боратинский, возможно, тот самый воевода «Волынец». Прозвище «Волынец», «Волынский» могло быть неправильным прочтением Воlatinski или Boratinski.

Конница московитов (якобы 7000 человек) подошла к Полоцку, переправилась на лодках и занялась осадой города. Воспользовавшись тем, что русские беспечно оставили свои лодки, полочане отогнали их к своей пристани, после чего наемник Ян Боратинский и «тяжелая польская конница» («Poloni equites cataphracti»[479]) атаковали русских во фронт. Не выдержав плотного натиска закованных в железо латников, русские бросились к Двине, где, как описывается в актах Литовской Метрики, «наши люди прытиснули их к реце а так, который не мог забит бытии, тыи в реце у Двине потонули».

Московская официальная летопись об этом молчит, как молчат и дипломатические документы. Но это событие не ускользнуло от внимания антимосковски настроенной псковской летописи. Несмотря на то, что почти вся великолуцкая группировка собиралась в новгородскопсковской земле (за исключения нескольких отрядов из «старомосковских» городов), псковский летописец отметил: «А в Двине истопоша москвич много, а шли были за Двиноу на добыток».[480]

В правдивости изложенного польско-литовскими источниками хода событий под Полоцком сомневаться не приходиться, чего нельзя сказать относительно численности и потерь противника. Заметим, как русская и литовская стороны используют в освещении событий один и тот же прием: врагов всегда много — несколько тысяч, — про неудачи и поражения не говориться ни слова, в то время как даже незначительный успех возводится в ранг грандиозного события. Такие приемы в освещении событий были характерны для обеих сторон.

Данные о том, что «под замок прыгали 15 тисячь» являются традиционно завышенными.