Битва при Коррине

– Возможно. Но даже если и так, то это другой штамм. На щеках пятна и нарушение окраски глаз. Но пятна другие… – Она была уверена, что говорит в точности то, что подтвердили бы анализы, на которые ушло бы несколько часов. – Но в принципе это, как мне кажется, тот же ретровирус.

Тиция знала, что угроза со стороны мыслящих машин не исчезла. Хотя Омниус атаковал их механическими пираньями, видение Нормы предупреждало о куда больших несчастьях. Может быть, в цилиндрах содержалась та же зараза или вирус дремал в россакских джунглях, мутировал и стал еще более опасным.

– Он умрет, – сказала Тиция, глядя на больного сборщика лекарственных растений, потом обратила суровый взор на Джиммака. – Почему ты сам о нем не позаботился? Возможно, вы, Уроды, заразились бы и покинули этот мир, перестав мучиться в нем. – В волосах Тиции затрещало статическое электричество, она едва не поддалась сокрушительному гневу, но взяла себя в руки. – Ты не должен был приводить его сюда, Джиммак.

Молодой человек смотрел на Тицию своими телячьими глазами, вид у него был обиженный и разочарованный.

– Убирайся, – рявкнула Тиция. – И если найдешь еще таких больных, то не вздумай тащить их сюда.

Джиммак стремительно выкатился из зала с какой-то странной неуклюжей грацией. Походка у него была неловкой и неуверенной, голову он наклонил вперед, словно стараясь защититься от удара.

Глядя вслед ему, Тиция недовольно покачала головой, на какое-то мгновение забыв о жертве. Она презирала Уродов за то, что они вели жалкую и никчемную жизнь в джунглях, вместо того чтобы умереть от своих врожденных дефектов. Никто вообще не знал, сколько их шатается в джунглях. Она бы ненавидела их всех, если бы один из них – Джиммак – не был ее родным сыном.

Во Вселенной царит поразительное равновесие. Каждый миг радости уравновешивается такой же мерой трагедии.

Абулурд Харконнен. Запись из личного дневника

К тому времени, когда приказ о производстве в баши прошел наконец по всем бюрократическим инстанциям Армии Человечества, Абулурд Харконнен уже успел набрать команду специалистов для анализа смертельных пираний. Он лично просмотрел послужные списки проверенных ученых, механиков, инженеров, выбирая самых лучших. Ссылаясь на Верховного баши Вориана Атрейдеса, он смог «выбить» для группы недавно освободившиеся и отремонтированные лабораторные помещения недалеко от администрации Великого патриарха. Тысячи этих смертоносных шариков были найдены на улицах Зимии. Ученые и инженеры, собранные Абулурдом, разобрали около сотни шариков, чтобы обнаружить программу, электрические цепи и миниатюрный двигатель, который позволял этим механическим тварям летать и убивать.

Хотя сам Абулурд не был ученым, он регулярно посещал лабораторию и лично следил за ходом работ.

– Есть ли у вас какие-нибудь идеи насчет того, как бороться с ними? – спрашивал он мужчин и женщин, сидевших за столами. – Как нам остановить их в следующий раз? Омниус очень настойчив и упорен.

– Идей много, сэр, – отозвалась одна женщина, не отрывая глаз от микроскопа, в окуляр которого она рассматривала миниатюрный механизм крошечного убийцы. – Но прежде чем можно будет сказать что-то определенное, нам надо лучше разобраться в устройстве этого мелкокалиберного оружия.

– Можно ли остановить их полями Хольцмана?

Другой инженер отрицательно покачал головой.

– Маловероятно. Эти устройства очень примитивны. В них не использована гель-контурная технология, поэтому импульсы Хольцмана не наносят им вреда. Но если мы расшифруем их мотивационную программу, то сможем, наверное, разработать тормозящую контрпрограмму.

– Продолжайте работать, – сказал Абулурд. Посмотрев на часы, он извинился и поспешил на свою временную квартиру, чтобы подготовиться к церемонии. Сегодня он будет официально произведен в баши и к его форме прикрепят новые знаки различия.

Маленькая комната Абулурда была обставлена со спартанской простотой. Так как он лишь недавно вернулся со своего наблюдательного сторожевого поста на Коррине, то у него было здесь мало личных вещей. Он не играл на музыкальных инструментах, чтобы отвлечься. Вся его жизнь была службой в армии. У него просто не было времени на покупки, увлечения, роскошь и все подобное.

Хотя ему было уже тридцать восемь лет и иногда у него бывали мимолетные романы, он так и не женился и детей у него не было. Он просто не представлял себе, что будет, когда он поселится на одном месте и у него появятся какие-то личные занятия и интересы. Улыбаясь, он надел тщательно отутюженную парадную форму, а потом несколько минут рассматривал себя в зеркале. Он потренировался, придавая лицу серьезное и торжественное выражение, но сердце его сильно билось от радостного волнения. Абулурду хотелось, чтобы его торжество разделил с ним отец. В такой день им мог бы гордиться даже суровый Квентин Батлер.