Битва при Тюренчене

«Гм… Пожалуй, он будет скакать между ними как мячик».

«И я так думаю! Только ему еще и вращаться надо вокруг ядра, значит, его орбиталь будет похожа на синусоиду. А учитывая „эффект фехтовальщика“ она уподобится сферической, но с характерными „впуками“ и „выпуками“».

«Я даже зрительно ее представил».

«Так, углерод пропускаем, в его синусоиде только второй электрон добавится, а вот у азота между теми же сферами появится вторая синусоидальная орбиталь. Только, я думаю, обе они должны повернуться между собой на 90 градусов. И соответственно, на 45 градусов (влево и вправо) к поверхностям сфер. Согласны?»

«Уже не так представимо, но по логике согласен».

«Тогда пропустим и кислород, а у фтора и неона должна появиться третья синусоидальная орбиталь — и все они тогда взаимно развернутся на 60 градусов».

«А к ограничивающим сферам на 30?»

«Две крайние — да. На этом пространственные возможности первого межсферного пространства будут исчерпаны — чем и завершится второй цикл подобия элементов. Но начнется третий цикл или, как принято говорить, период. С чего, как Вы думаете?»

«Даже не знаю… Может, с формирования третьей сферы?»

«В точку, Дмитрий Иванович! Быстро Вы электронно-протонно-нейтронную теорию атома осваиваете. Даже не верится, что еще с утра были сторонником неделимости атома…»

«Против будущего знания трудно спорить. Да и не хочется уже».

«Значит, натрий и магний будут получать электроны на внешнюю, третью орбиталь. А вот следующие 6 элементов, с алюминия по аргон, будут заполнять синусоидальные орбитали, по образцу и подобию бора-неона. Так завершится третий период. А дальше?»

«Знаю: снова внешняя сферическая орбиталь, четвертая, поскольку на очереди калий и кальций».

«Точно так. Сложности начнутся дальше. Вроде бы ничто не мешает электронам заполнять это новое пустое пространство между третьей и четвертой сферами… Но между второй и третьей еще вполне много места — диаметр третьей сферы ведь значительно больше чем второй. Поэтому туда-то электроны и пойдут, образуя точно такие же синусоидальные орбитали, но с меньшими углами между ними — только и всего. Наши же умники каких только вычурных орбиталей не понарисовали в учебниках — зачем?

„Не плодите излишеств“ — завещал мудрый Оккам еще в средние века».

«Опять в точку, Дмитрий Иванович. В общем, систему заполнения орбиталей Вы, вроде бы, поняли? А с ней и причину периодичности свойств элементов: заполнилось плотно пространство между сферами — конец периоду, есть еще место — появляется новое семейство элементов и до предела уплотняет его».

«Что ж, Сергей Андреевич, я очень полезно для себя провел с Вами время, хотя порядком подустал. Обещайте, что еще не раз у меня появитесь — я очень жаден на все новое, а у Вас целый будущий мир в голове. Да и о теперешних проблемах России мы толком не поговорили. Я ведь пишу сейчас книгу под названием „Заветные мысли“, а теперь хочу ее с Вашей помощью изрядно подкорректировать, Придете?»

«Непременно, Дмитрий Иванович. Я сегодня впервые говорил без скидок на ваше время».

Глава пятнадцатая Исход

Девятнадцатое апреля 1903 года начиналось у бесплотного Карцева как обычно — с пробуждения в кресле в квартире Городецкого. День предстоял опять насыщенный. Сначала он планировал навестить Зубатова чтобы убедить его отказаться от разгона предстоящих маевок (Не можешь предотвратить — возглавь! Через представителей «своих» профсоюзов), а также предупредить о готовящемся на 6 мая покушении на уфимского губернатора Богдановича (террориста Дулебова, вооруженного револьвером, и его руководителя Гершуни следовало арестовать во время попытки убийства и судить). Потом хотел слетать к Менделееву (посидеть вместе над «Заветными мыслями», а заодно предупредить о трагичности намечавшегося брака его Любы с сумасшедшим и обреченным на бесплодие поэтом Блоком), а вечером съездить вместе с Сергеем на футбольный стадион, погонять мяч. Дух был уже внутри полицейского учреждения, как вдруг его закружило, взвихрило, куда-то понесло… и он неожиданно очутился в своей собственной тушке, восседавшей в самолетном кресле с пристегнутыми ремнями. И самолет явно набирал высоту.

«Вот так встреча! Мое второе „я“, наконец, появилось…» — обозначило себя первое «я» Карцева Сергея Андреевича. — «Где это тебя угораздило болтаться две недели? Неужто в Питере 1903 года?»

«Где же еще?» — буркнул бывший дух Карцева.

«Так рассказывай! Как, к кому, какие результаты?»

— Сережа! — раздался вдруг воркующий голос титястой блондины неопределенных лет (между 35 и 55), сидевшей слева от Карцева. — Передай мне, пожалуйста, журнал из кармана того кресла… Спасибо, милый.

«Ого! Ты за эти две недели милой обзавелся?»

«Это она решила миленка себе завести на время тура. В Красноярске ее муж дожидается…»

«Не знаю, не знаю… У нее ведь наши излюбленные габариты. Ты, верно, сделал стойку, а она ее углядела».

«Может и так. Впрочем, я не жалею, вечера у нас, а то и ночи были пылкими: ее, видимо, осознание блядства подстегивало, ну а я ведь с голодухи, ты помнишь… Ладно, давай рассказывай подробности!»