Битва свадеб

Теннисон свернула на дорожку, которой электрическая компания не давала зарастать, чтобы обеспечить проход к трансформатору, и пошла вдоль края канавы. Хотя здесь все изменилось, вдали по-прежнему виднелась старая плакучая ива. Под ней стояла скамейка. На которой сидела Мелани.

Теннисон остановилась в нескольких шагах. На бывшей подруге была вытертая футболка и короткие, до щиколотки, легинсы, волосы завязаны в хвостик. Выглядела Мелани усталой и какой-то сдавшейся. Прикусив губу, она подняла голову.

– Спасибо, что пришла.

– Не за что. В чем дело?

– Не хочешь присесть? – Мелани подвинулась, давая место.

Теннисон не знала, что ответить. Бывшая подруга вроде бы не выказывала особых эмоций, и не похоже было, что она может вновь накинуться, однако подходить к ней близко все же не хотелось.

После нескольких секунд колебаний Мелани похлопала по скамейке рукой.

– Я не кусаюсь. И драться не буду. И за горло хватать. Обещаю.

Теннисон, пожав плечами, опустилась на теплое дерево. Солнце жарило, между лопаток стекала струйка пота. Над разделявшей два мирка канавой воздух практически замер. Август в Шривпорте – все равно что ожидание в очереди за билетами в ад.

– Где оставила машину? – спросила Теннисон.

– У своего старого дома. Слава богу, Гамильтоны по-прежнему живут по соседству. Сказала мистеру Марвину, что хочу сделать фото, чтобы потом нарисовать иву. Посмотрел подозрительно, но через свой задний двор пропустил.

– Я тоже припарковалась у своего. Паршиво выглядит. Сейчас всем на все наплевать. Папа ужасно расстроился бы, если б увидел, во что превратился газон.

Мелани слегка улыбнулась.

– Твой отец его просто обожал. Помнишь, как он все сидел на садовом стуле и поливал пятачок, где ничего не росло?

– Да, он был немного со странностями.

Некоторое время они сидели молча, глядя на пересохшую, как обычно в августе, канаву и жухлую траву вдоль нее.

– Откуда здесь взялась скамейка? – спросила Теннисон, чувствуя себя все более и более неловко. Что на уме у Мелани? Хочет сказать что-то? Извиниться за вчерашнюю попытку прикончить бывшую подругу? Предложить, как лучше спрятать синяк? Или закончить начатое?

Мелани подвинулась, открыв табличку, прибитую к спинке: «Маркус Джеймс (1968–1977)».

– Думаю, это тот мальчик, что утонул во время паводка.

– Да, помню, – кивнула Теннисон. – Мама всегда боялась отпускать меня сюда после дождя. Миллион раз приходилось обещать, что я и близко не подойду к канаве.

– А мы все равно подходили. Со стороны родителей глупо было нам верить. Один раз ты даже туда упала. Хотела достать…

– …формочку для выпечки, – закончила за нее Теннисон. – Мы делали из грязи печенье в виде зверюшек.

Мелани усмехнулась.

– Ага…

– Мел, для чего ты меня сюда вызвала?

Та сглотнула и уставилась на чахлую травку у телефонного столба.

– Помнишь, когда мы были маленькими, то говорили, какие у нас самих будут дети? Я хотела двух девочек-близняшек – Молли и Меган. Ты собиралась завести только одного ребенка – кстати, тут ты своей цели достигла, – тоже девочку, и назвать ее Заря.

– Да, с именами у меня было не очень. Видимо, мамины гены сказались.

– Эндрю – хорошее имя.

– Его выбрал Стивен.

– Ну, неважно. Главное другое: мы были бы в восторге от того, что сейчас происходит. Я имею в виду, что наши дети женятся. – Мелани сделала паузу, уставившись на свои стиснутые на коленях руки. – А я все испортила.

Теннисон и хотела бы возразить, но не могла. Они обе наделали множество ошибок, однако в том, что случилось вчера, ее вины не было. Разве что чуть-чуть…

Мелани наконец подняла глаза.

– Прости меня, Теннисон. За то, что я набросилась на тебя вчера. Я была… Нет, этому нет оправдания. Я всегда слишком поспешно делаю выводы и додумываю то, чего не было. Эмма заходила сегодня утром и рассказала правду. Что ты пыталась мне помочь.

– Ладно, принимается…

Теннисон вдруг почувствовала, что нервничает. Будто не уверена, готова ли к этому. Много недель она ждала, когда Мелани поднимет тему их прошлого и совершенных ими обеими ошибок, но теперь ее вдруг одолели сомнения, стоит ли начинать. Все равно что войти в старый дом, грозящий рассыпаться от сильного порыва ветра; внутри паутина, разбитые окна и прогнивший пол, сквозь который можно провалиться. Лучше просто принять извинения и не заходить на опасную территорию.

– Отличный хук справа, кстати.

– Ох, господи, не напоминай… Я вела себя ужасно.

– Со всеми бывает. С некоторыми, правда, чаще, чем с другими.

Мелани отвела глаза. На ее лице было написано раскаяние… даже боль.

– Я решила, что ты хотела поссорить меня с Китом… Кого угодно готова была винить в крушении своего брака, хотя на самом деле во всем виновата я сама.

– Виновата? Чушь собачья! Тебе так Кит сказал?

На глазах у Мелани выступили слезы и беззвучно потекли по щекам.