Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг.

Если учитывать, что рапорт Милорадовича, который действительно с успехом действовал в этот день, примерно в десять раз подробнее «отчета» Багратиона, можно предположить, что последнему не очень хотелось вдаваться в подробности. Багратион ограничился лишь ничего не значащей фразой о том, что неприятель был «несколько раз разбит и прогнан», при этом не указывается ни время, ни место, ни какой, хотя бы приблизительно, это был неприятель. Наконец, Багратион, в отличие от Милорадовича, даже не представил списка отличившихся.

Французские донесения при всех их отдельных разночтениях очень подробны. Они приводят время отдельных стычек, названия деревень, рядом с которыми в тот или иной момент разворачивался бой. Рапорт Милорадовича подтверждает их. Конечно, благородный воин не хотел подводить своего коллегу, и о действиях отряда Багратиона почти что ничего не сказано, однако несколько слов выдают все-таки общую картину. Милорадович пишет: «…когда неприятель атаковал и преследовал арьергард, под командою господина генерал-майора князя Багратиона состоящий, пошел я… к оному на подкрепление»[466].

Бегущие части Багратиона бросились назад – кто по дороге, а кто через лес. Мюрат с гусарами и конными егерями, генералы Вальтер, Удино, Трейяр и Мильо неотступно их преследовали. Все рапорты сходятся на том, что дорога довольно долго вела через лес и преследование длилось почти три четверти часа. Капитан Лежен, адъютант Бертье, был среди разгоряченных атакой французских кавалеристов. Он мало что запомнил из деталей боя, зато величественный образ зимнего леса остался у него надолго в памяти: «Было холодно. На земле и деревьях Амштеттенского леса лежал толстый слой снега… Мы нигде еще не видели природы в такой зимней красоте. В этот день она предстала перед нами в самом блестящем уборе. Сверкающий иней переливался сиянием на желтых дубовых листьях и покрывал темно-зеленые лапы елей. Это ледяное обрамление скрывало формы, которые становились еще более расплывчатыми от легкого тумана, и создавало удивительную картину. В лучах солнца переливались тысячи огромных сосулек… свешивавшихся с деревьев подобно сверкающим люстрам. Никогда бальный зал не отражал блеск такого прекрасного хрусталя… Я заметил, обращаясь к маршалу Мюрату, насколько прекрасно это зрелище, и мы восхищались этими северными чудесами, не останавливая нашей скачки под ледяными сводами…»[467]

Возможно, Лежен был единственным, кто обратил внимание на красоту сосулек, так как отчаянная драка не прекращалась ни на дороге, ни в лесу. Наконец, лесная дорога кончилась, и клубок людей и лошадей вылетел из леса на открытое пространство.

Здесь-то и началось самое главное. Действительно, на окруженной со всех сторон лесами огромной поляне стояли в полном порядке войска Милорадовича[468]. Восемь батальонов пехоты были построены в две стройные линии. На левом фланге, в центре и позади линии пехоты были распределены десять эскадронов Мариупольского гусарского полка. Момент для контратаки был поистине идеальный. В пылу преследования французский авангард пришел почти в такой же беспорядок, как и отряд Багратиона. Милорадович пропустил по дороге нестройные толпы солдат арьергарда и, когда французы беспорядочными кучками показались на опушке леса, дал приказ атаковать.

Федор Глинка, находившийся в этот момент в рядах войск, развернутых на равнине, вспоминает, что «едва успели полки, составлявшие авангард [отряд Багратиона. – Примеч. авт.], пройти мимо нас, как… генерал Милорадович, помня наставления великого Суворова, что русский солдат должен доставать победу концом своего штыка, отдал приказание, чтобы гренадерский батальон его полка не заряжал ружей; и встретил бы неприятеля прямо грудью и холодным ружьем»[469].

Гренадерский батальон Апшеронского полка, а вместе с ним батальоны первой линии, стоявшие в сомкнутом строю, пошли в решительную штыковую атаку. Впрочем, Милорадович, как опытный командир, полагаясь на мужество своих солдат, не забывал и об огневой поддержке. Впереди и по флангам русских батальонов были рассыпаны стрелки, которые открыли интенсивный ружейный огонь.

«Внезапность привела неприятеля в некоторую робость, – вспоминает Ермолов, – и ею воспользовался генерал-майор Милорадович удачно. Он приказал коннице ударить на колеблющегося неприятеля, и Мариупольского гусарского полка подполковник Игельстром, офицер блистательной храбрости, с двумя эскадронами стремительно врезался в пехоту, отбросил неприятеля далеко назад, и уже гусары ворвались на батарею…»[470]