Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг.

Однако старший по должности Гайд-Паркер принял решение строго выполнять инструкцию. 2 апреля 1801 г. британский флот атаковал датские корабли на рейде Копенгагена, потопил и расстрелял их из пушек, а затем открыл ураганный огонь по городу. В столице были разрушены сотни домов и погибла масса людей. Датчане вынуждены были вступить в переговоры, сдать свои морские арсеналы британскому флоту и выйти из Лиги северных стран. Нельсон рвался дальше, чтобы реализовать свою главную идею – сжечь русский флот. «Моей заветной целью, – сказал он, – было достижение Ревеля прежде, чем таяние льда сделает Кронштадт свободным, чтобы успеть уничтожить… двенадцать линейных кораблей»[132].

Однако громить линейные корабли в Ревеле Нельсону не потребовалось. Лига северных стран прекратила свое существование вместе с гибелью императора. «Павел I умер в ночь с 24 на 25 марта[133], – писала в апреле официальная французская газета «Монитер», – английская эскадра прошла Зунд[134]31 марта. История расскажет нам, какая связь существует между двумя этими событиями»[135].

Теперь история может ответить на этот вопрос уверенно – связь между этими двумя событиями была самой прямой. Если в Копенгагене был нанесен удар по «ветвям» Северной лиги, то в Петербурге был срублен сам «ствол». Конечно, необходимо еще раз повторить, что было бы смешно приписывать случившееся в Петербурге деятельности исключительно английских спецслужб, нельзя не отметить, однако, что заговорщики действовали в согласии и при поддержке тех, кому сближение России и Франции было как кость в горле. Ночью с 11 на 12 (23–24) марта в Михайловском замке был убит не только император Павел, но и русско-французский союз.

Глава 4. «Дней Александровских прекрасное начало»

Да что со мной? Я шороха пугаюсь!
Чьи это пальцы рвут мои глаза?
Нет, с рук моих весь океан Нептуна
Не смоет кровь. Скорей они, коснувшись
Зеленой бездны моря, в красный цвет
Ее окрасят.

У. Шекспир. Макбет

Молодой 24-летний царь, пришедший к власти в результате кровавого переворота, являл собой полную противоположность своему отцу: Павел I был некрасив – юный император, по всеобщему мнению, был красавцем; у Павла была угловатая, неловкая походка – движения его сына были грациозными и изысканными; Павел был несдержан, кричал на людей по поводу и без повода – Александр со всеми говорил любезно и всем улыбался. Однако различия на этом не кончались. Павел был человеком прямым, честным, благородным. Он говорил то, что думал, делал, что говорил. Александр I говорил одно, думал другое, а делал третье. Все, кто приближался к нему, единодушно отмечают лукавство, неискренность, фальшь и лицемерие этого человека. Причина подобного характера достаточно очевидна – с детства будущему царю придется лавировать, изворачиваться, «выживать» в непростой обстановке. При дворе его бабки Екатерины ненавидели отца, и Александр вынужден был соглашаться и улыбаться. При маленьком Гатчинском дворе не переносили все, что делала Екатерина, и Александр также был вынужден соглашаться. Барон М. А. Корф вспоминал по этому поводу: «То в Царском Селе и Петербурге – в шитом кафтане, в шелковых чулках и в башмаках с бантами, нередкий свидетель распашных бесед Екатерины с Зубовым, сидевшим возле нее в халате, то в Гатчине и Павловске – в солдатском мундире, в ботфортах, в жестких перчатках, с ружьем, со строгой военной выправкой… юноша рано и скоро выучился являться с равным приличием и ловкостью в обеих масках»[136]. Очень рано он познал ложь и грязную закулисную изнанку политической жизни.

Екатерина, желая воспитать того, в ком она видела своего наследника, в модных идеях просветителей, пригласила ко двору швейцарца Лагарпа, известного последователя Вольтера и Руссо. Наставник учил великого князя не только французскому языку, но и политическим идеям: свобода, равенство, народовластие, республика. Что касается религиозных концепций, то они лучше всего выражались фразой Лагарпа, которую он продиктовал своему ученику, давая ему определение Христа: «Некий еврей, именем которого названа одна христианская секта». Наставления Лагарпа принесли свои плоды. Великий князь называл нелепым наследование престола и высказывался за выборность верховной власти. Своему другу Кочубею в 1796 г. он заявил о своем твердом намерении отказаться от короны.