Битва у Варяжских столпов

Секрет совершенно непонятной на первый взгляд «непотоплямости» норманизма заключается в том, что он является не просто научной гипотезой, а идеологической концепцией, из которой следуют совершенно однозначные политические выводы. Принятие же этой концепции в конечном итоге становится результатом духовно-нравственного выбора того или иного отечественного ученого. О причинах, побудивших их к этому, мы можем только догадываться. Естественно, было бы явным упрощением стричь всех норманистов, в числе которых были и видные ученые, под одну гребенку. Одни из них искренне заблуждались, другие предпочитали плыть по течению и, полагаясь на авторитеты, не утруждали себя самостоятельным поиском истины. Кто-то становился норманистом из конъюнктурных соображений, а кто-то давал выход своей русофобии и преклонению перед Западом. Но, в независимости от субъективных причин, по которым те или иные ученые становились норманистами, объективно эта гипотеза играла и продолжает играть совершенно однозначную роль. Еще один из активных провозвестников норманизма А.Л. Шлецер утверждал: «Дикие, грубые, рассеянные славяне начали делаться людьми только благодаря посредству германцев, которым назначено было судьбою рассеять в северо-западном и северо-восточном мире семена просвещения. Кто знает, сколь долго пробыли бы русские славяне в блаженной для получеловека бесчувственности, если бы не были возбуждены от этой бесчувственности нападением норманнов»^{641}. Вся русская история начинается для А.Л. Шлецера с пришествия Рюрика, который в его представлении естественно был норманном. Все эти рассуждения были с готовностью подхвачены туземными норманистами, и в 1837 г. Сергей Александрович Гедеонов (не путать с его однофамильцем Степаном Александровичем Гедеоновым, выдающимся антинорманистом!) яркими красками рисовал господство скандинавов над славянскими рабами, убеждая, что «война и дань, средства, которыми действовали норманны во всех покоренных ими землях, полагая пределы своеволию славянских дикарей, были первыми шагами к образованию гражданскому», благодаря чему «воинственный гений норманнов одушевил их новою жизнью, и повел быстрыми шагами по стезе просвещения»^{642}. Хоть сами скандинавские саги показывают, какое просвещение и «образование гражданское» несли другим народам на своих драккарах викинги, на это маленькое противоречие не обращали никакого внимания туземные норманисты, выдрессированные с петровских времен в рабском преклонении перед всем западным. В полном соответствии с ними находятся и утверждения Гитлера в «Майн кампф»: «Организация русского государственного образования не была результатом государственно-политических способностей славянства в России; напротив, это дивный пример того, как германский элемент проявляет в низшей расе свое умение создавать государство». Его помощник Гиммлер из идей своего фюрера делал уже конкретные практические выводы: «Этот низкопробный людской сброд, славяне, сегодня столь же неспособны поддерживать порядок, как не были способны много столетий назад, когда эти люди призывали варягов, когда они приглашали Рюриков»^{643}. Плачевный конец этих создателей предыдущего «нового порядка», попробовавших водворить его в нашей стране, общеизвестен. Несмотря на разделяющие приведенные цитаты столетия, легко заметить их преемственность, причем славяне-«получеловеки» А.Л. Шлецера закономерно превратились в недочеловеков у Гитлера и его приспешников.