Битва за Арнем. Крах операции «Маркет – Гарден», или Последняя победа Гитлера

Несмотря на то что генерал-фельдмаршал Модель взял на себя ответственность за неудачу с подрывом моста, генерал-оберст Йодль отметил, что Гитлер все еще бушует по поводу «идиотизма, допустившего переход невредимых мостов в руки врага»[934]. Генерал-майор Хорст фон Буттлар-Бранденфельс из высшего командования вермахта продолжал требовать более подробных объяснений, «почему мост в Неймегене не разрушили вовремя»[935]. Начальнику штаба Моделя пришлось оправдываться тем, что приказ был отдан сразу после первой высадки союзников. Ситуация в Арнеме показала, что этот приказ вполне оправдан. Взорвав мост в Арнеме, немцы не смогли бы укрепить Неймеген. А что до моста в Неймегене, его всегда можно отбить, ударив с востока силами 2-го парашютного корпуса.

И британские, и американские командиры осознавали эту опасность. По приказу бригадного генерала Гуоткина «истребители танков» М-10 из 21-го противотанкового полка рано утром проследовали за первой ротой 3-го батальона Ирландской гвардии. Капитан Роланд Лэнгтон с ротой их танкового батальона также находился в пути, но в темноте им было трудно найти пехоту из 3-го батальона. Несмотря на потери, понесенные накануне, батальон майора Джулиана Кука выдвинулся на рассвете вместе с «истребителями танков» и продвинулся еще на километр. «Бились за каждый дюйм, – писал Кук. – У фрицев были все преимущества. Они контролировали сады, канавы, фермы и т. д.»[936]. Кук и его люди подошли к линии обороны Хармеля. Большего они сделать не могли, пока группа Ирландских гвардейцев не приготовилась к развертыванию.

Бои на переправе через Ваал и контратаки противника из Рейхсвальда привели к тому, что 82-я воздушно-десантная дивизия за последние сутки потеряла больше 600 человек. 307-я воздушно-десантная медрота устроила эвакопункт в бывшем монастыре в южном пригороде Неймегена[937]. Десантники назвали его «фабрикой младенцев», так как считалось, что солдаты СС спаривались там с «чистокровными» в расовом отношении молодыми женщинами[938][939]. Местные шутили, что этот центр «Сила через радость» лучше называть «Блудваффе»[940].

Американским врачам и санитарам очень помогали волонтерки. Им приходилось непросто: один санитар пил спирт, предназначенный для стерилизации медицинских инструментов, а американские десантники отчаянно вымогали сувениры, чтобы послать домой. Один из них все пытался купить у медсестры-голландки значок Красного Креста и с каждым отказом сулил ей все больше денег. А ее поразил расизм в американской армии. Всякий раз, когда она ухаживала за чернокожими солдатами из интендантского батальона, белый солдат ехидно бросал: «Твой новый парень?»[941]

В тот же день 307-я рота смогла переправить некоторых раненых обратно в 24-й эвакогоспиталь в Леопольдсбурге через бельгийскую границу. Однако, когда немцы ударили по «Адскому шоссе» всерьез, такой возможности больше не предоставилось. Рота, усиленная группой хирургов, трудилась не покладая рук. Она провела 284 серьезные операции и 523 обычные. Как и следовало ожидать, 78 % случаев были связаны с конечностями: «руки, ноги, пальцы, ступни»[942].

Уровень смертности в 307-й роте, учитывая обстоятельства, был поразительно низким – 2,5 %. Со времен Первой мировой войны военная медицина добилась огромных успехов: пенициллин, глюкоза в капельницах, кислород, противостолбнячная сыворотка, сульфамидный порошок, улучшенные анестетики… Немалую роль играла и быстрая эвакуация на джипах. Врачи роты столкнулись только с одним случаем газовой гангрены, когда пострадавшего привезли спустя тридцать часов после травмы. От старой системы установления очередности медпомощи, оставшейся еще с предыдущей войны, когда людей с тяжелыми ранами головы и живота оставляли умирать, отказались. «Согласно стандартной процедуре, тяжелораненых везли в противошоковую палату прямо из приемного отделения». А огромную роль сыграло применение в общей сложности 10 тысяч галлонов кислорода и 45 миллионов условных единиц пенициллина, а также переливание крови. «Кровь играла главную роль в спасении раненых при шоке и обильном кровотечении»[943], – говорится в отчете 307-й роты. Бригада использовала 1500 единиц плазмы и пополнила банк крови, призвав легкораненых стать донорами.

Сержанта Отиса Сэмпсона, тяжело раненного осколками 88-мм снаряда, на «фабрику младенцев» доставили на джипе. «Меня внесли в больницу на носилках с короткими ножками, – записал он, – и положили на пол в коридоре. Влили две кварты крови [ок. 1,9 л]: я всем телом почувствовал, как возвращается жизнь. Майор осмотрел меня, велел дежурному снять с меня одежду и перевернуть на спину. “Майор, я ранен в спину”, – сказал я ему. “Знаю, – ответил он, – но осколок у тебя в животе. Будь это Первая мировая, с такой раной ты бы не выжил. Можешь выпить воды, если хочешь, вреда не будет”»[944].