Битва за Арнем. Крах операции «Маркет – Гарден», или Последняя победа Гитлера

Одним из многих поводов для иронии в ходе операции «Маркет – Гарден» стало совпадение отступления немцев в Элден рано утром 25 сентября с решением англичан об отводе 1-й воздушно-десантной дивизии. Боевая группа Кнауста в сражении против 129-й бригады и 4-го/7-го полка Гвардейских драгун понесла такие потери, что Биттрих распорядился отвести ее из Элста и дислоцировать по обе стороны от Элдена, менее чем в двух километрах от южной оконечности Арнемского автодорожного моста, который 1-я вдд так и не захватила. По случайному совпадению 129-ю бригаду как раз собирались заменить на другую, из 50-й Нортумбрийской дивизии, так что немцев во время их отхода никто не преследовал. Биттрих сообщил: «Враг шел следом очень осторожно»[1237].

Генерал Уркварт, получив незадолго до рассвета письмо Томаса с подробностями операции «Берлин», принял решение за два часа. В том состоянии, в каком находилась дивизия, истощенная, без необходимых боеприпасов и продовольствия, выжить она не могла. Немцы попытались отрезать англичан от реки, и они оказались в западне. Уркварт приказал радисту связаться со штабом 43-й дивизии. Окончательное решение, пройдя все инстанции, принималось на самом верху. «Говорил с Хорроксом по телефону, используя условный код, – записал генерал Демпси в своем дневнике. – Альтернатива была такая: “малыш” – отводим войска; “большой” – продолжаем переправу»[1238].

«Я думаю, должен быть малыш», – сказал Хоррокс.

«Я собирался сказать, что в любом случае это будет малыш», – ответил Демпси. Затем он сообщил фельдмаршалу Монтгомери, что отвод состоится этой же ночью, и получил согласие. Особого выбора у фельдмаршала не оставалось.

Официальный биограф Монтгомери в этот момент отметил, что «ставка Монти на проход в Рур через Арнем оказалась не чем иным, как безрассудством»[1239]. Офицеры в его тактическом штабе никогда не видели «Мастера» таким тихим и замкнутым. Жертва 1-й воздушно-десантной дивизии была чревата последствиями. Более того, в ходе операции «Маркет – Гарден» ударные силы 2-й армии оказались в тупике Бетюве, где она ничего не могла предпринять. Даже горячий сторонник Монтгомери фельдмаршал Брук пришел к выводу, что стратегия фельдмаршала была ошибочной. «Вместо того чтобы наступать на Арнем, он должен был в первую очередь закрепиться в Антверпене», – написал Брук в дневнике[1240]. Неспособность оборонять устье Шельды, ведущей к этому чрезвычайно важному порту, теперь выглядела как явная ошибка.

После того как Модель в штабе фюрера предсказал, что они сокрушат этот «котел», Kessel, как немцы назвали осажденный район Остербека, в этот день им пришлось нанести масштабный удар. Огонь – минометный, артиллерийский, штурмовой, танковый – достиг беспрецедентной интенсивности. Теперь в боевой группе Шпиндлера была танковая рота – пятнадцать «Королевских тигров» из 506-го батальона тяжелых танков[1241]. Американский офицер поста наведения истребителей лейтенант Брюс Дэвис «насчитал 133 взрыва снарядов у отеля [ «Хартенстейн»] с 07.20 до 08.05». «Истерички Мими» – Nebelwerfer – сильнее всего били по нервам защитников. Но уже второй день подряд, к удивлению и радости бойцов, прилетали истребители-бомбардировщики Королевских ВВС, а «Тайфуны» своими ракетами уничтожали немецкие минометы.

В 07.50 штаб Биттриха доложил группе армий «B»: «Враг в осажденном районе Остербека все еще держит оборону. Каждый дом превращен в крепость»[1242]. В 09.00 Уркварт сообщил полковнику Уорреку о решении отступить через Недер-Рейн. Вывезти раненых было невозможно, поэтому оставляли и медслужбу – помогать бойцам в плену. Уоррек не стал роптать: такой была роль медкорпуса. Он отправился на командный пункт Легкого полка, удостовериться, что артиллерия 30-го корпуса на юге знает точное положение всех перевязочных пунктов и санитарных постов. Предполагали, что только один снаряд 64-го полка среднекалиберной артиллерии попал в медцентр[1243].

На противоположном берегу реки обстреливали польский штаб и санпост в Дриле. «В первый день сражения, – писал лейтенант Владислав Стасяк, – врачи выглядели так же, как их коллеги, работающие в обычных больницах. Теперь они сменили свои белые шапки на десантные каски и надели бронежилеты под халаты»[1244]. По крайней мере, среди раненых на их передовом эвакопункте было не так уж много случаев невроза – боевой усталости. Только двое польских десантников перенесли «полное нервное расстройство», а еще один покончил с собой в щелевом окопе[1245].