Битва за Балтику

– Ваше превосходительство, мой корабль серьезно поврежден и нуждается в починке! – начал он речь без всяких вступлений, переступив порог адмиральской каюты.

Круз недоуменно поднял глаза:

– Все имеют повреждения, что в том такого?

– Я потерял крюйс-стеньгу!

– Вы прекрасно видите, что и у меня такие же повреждения, однако же я намерен держаться в линии, а потому советую и вам последовать моему примеру!

Но Одинцов решил по-своему, несмотря на сигналы с флагманского корабля, несмотря на решительный протест своего старшего офицера, капитан-лейтенанта Ознобишина, самовольно взял курс на Кронштадт.

За это своеволие Одинцов будет привлечен к суду. Оправдываясь, он будет утверждать, что не понял запретительного сигнала командующего, но это будет ложь.

Да, повреждения «Иоанна Богослова» были немалыми, но не большими, чем у других кораблей, которые и не помышляли об уходе.

Едва началось сражение и гром выстрелов донесся до Кронштадта, там изготовились к обороне. На бастионы встали все, кто мог держать оружие, вплоть до мальчишек – кадет Морского корпуса. Глядя на детей, которые ежились в своих зеленых мундирах, вице-адмирал Пущин хотел было отправить их в корпус, но кадеты со слезами просили оставить их на бастионах.

Из письма Пущина графу Чернышеву: «У нас предосторожности все взяты: в прошедшую ночь как я, так и все офицеры по назначенным им крепостям, со служителями ночевали у пушек, будучи готовы во всякое время к отражению неприятеля. Через сей сбор сделано то, что всякий ныне знает свое место. Брандскугели были приготовлены, а с загородных батарей приказано палить калеными ядрами. Мы все только и беспокоились, нет ли зарядов во флоте, смотря по упорному и продолжительному сражению, каково было вчерашний день… Какой-то Бог пошлет конец».

В тот же вечер Екатерина Вторая получила донесение от Нассау-Зигена. Тот находился в это время с гребной флотилией в финских шхерах. Неизвестно по какой причине, но принц сообщал, что Круз наголову разбит и шведы вот-вот прорвутся к Санкт-Петербургу. Во дворце вспыхнула паника. Однако около полуночи пришло сообщение из Кронштадта, что Круз был атакован неприятельским флотом, но отстреливался с раннего утра до позднего вечера и остался на старом месте. Екатерина устало опустилась в кресло:

– Теперь я спокойна! – заявила она придворным.

Лучше всех оценил деятельность Круза в день сражения его недруг, капитан 1-го ранга Денисов, в своем письме Нассау-Зигену: «Г-н адмирал Круз за все свои действия, за свое хладнокровие и мужество заслуживает самую высокую похвалу, но он, по несчастью, дурно был поддержан капитанами его судов. Мы гнались за неприятелем, но погоня была скоро прекращена по причине робости некоторых из них. Четверо уклонились от сражения и у нас остались только 13 кораблей, действительно сражавшихся».

Что ж, Круз не перенося лично упрямого Денисова, назначил его на ответственейшую из должностей, а тот, в свою очередь, не любя Круза, отдал ему должное в частном письме. Наверное, это и есть истинное благородство и показатель образца офицерской чести, когда все личное уходит прочь, если речь идет о судьбе Отечества.

С восходом солнца на кораблях наскоро отслужили молебны и погребали погибших. В знак траура на кораблях ставили «козлом» реи: на одной мачте их отапливали правым ноком, другую – левым.

Шведов в ту пору волновали иные проблемы. За целый день пальбы расход ядер и пороха был столь большим, что Карл Зюдерманландский не знал, что ему дальше и делать. По указанию короля надлежало назавтра снова атаковать Круза, чтобы попытаться все же пробиться к Кронштадту. Но герцог понимал, что новый жестокий бой поглотит последние запасы снарядов, а этого делать нельзя, так как не сегодня-завтра появятся корабли Чичагова и тогда действительно придется кисло.

Командующий пребывал в мучительных раздумьях, когда ночью на яхте к флоту снова прибыл капитан Сидней Смит. Герцогу он привез приказ о незамедлительной повторной атаке русской эскадры. Карл Зюдерманландский отнекивался, ссылаясь на нехватку пороха и ядер. Однако Смит обещал поддержку гребного флота, который вот-вот должен был подойти с севера. Всю ночь на обоих флотах заделывали пробоины, меняли паруса и чинили рангоут. Итак, повторный бой был предрешен, оставалось лишь дождаться рассвета.

* * *

С утра задул свежий восточный ветер и по этой причине шведы не могли нас никак атаковать. Круз держался от них с наветра в пяти милях, готовый к продолжению боя. Ввиду узости фарватера противники непрерывно маневрировали, стараясь занять наивыгодное положение.