Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев. 1944-1945

Продвижение наших войск к центру Берлина затруднялось еще целым рядом других обстоятельств. В центральной части города находилось очень много бункеров из железобетона. В них могли размещаться от двухсот до тысячи солдат. Мы встречали даже пятиэтажные бункеры высотой до 36 метров, стены которых были толщиной от одного до трех метров. Для полевой артиллерии такие оборонительные сооружения были неуязвимы. На крыше таких бункеров, как правило, были установлены зенитки, которые вели огонь не только по нашим самолетам, но и били прямой наводкой по нашим танкам и сопровождающей их пехоте. [Очевидно, здесь Конев имеет в виду высокие башни противовоздушной обороны, находившиеся в районах Гумбольдтхайн, Фридрихсхайн и в зоопарке].

Эти бункеры… составляли главную опору обороны центра Берлина. Кроме того, немцы оснастили многие пулеметные гнезда железобетонными куполами. Где бы наши солдаты ни наступали, их всегда встречал плотный заградительный огонь. В Берлине имелось большое количество зениток, которые играли очень большую роль в уличных боях и особенно при отражении танковых атак. Наряду с фаустпатронами зенитная артиллерия нанесла нашим танковым войскам наибольшие потери: в ходе Берлинской операции нацисты уничтожили более 800 танков и самоходок, большинство из них во время уличных боев в самом городе. (Всего в ходе Берлинской операции 16 апреля – 8 мая советские войска потеряли 1997 танков и САУ. – Ред.)

Чтобы снизить наши потери, мы изобрели простой, но очень эффективный метод. Мы оснастили наши танки так называемым защитным экраном, который изготавливался из жести или стальных листов. Фаустпатрон, который выпускался по танку, пробивал «защитный экран», а поскольку за ним было пустое пространство, фаустпатрон не мог причинить самому танку никакого вреда. <…>

Фаустпатронами в основном были вооружены батальоны фольксштурма, то есть подразделения, основу которых составляли пожилые люди и молодежь. Эти фаустники, которые почти не имели военной выучки и боевого опыта, были грозными противниками наших войск. Ведь фаустпатрон относится к тому виду оружия, которое легко придает уверенность даже совсем необученному бойцу: он едва успел стать солдатом, а уже способен совершить особенный военный подвиг.

Я должен признать: в основном эти фаустники сражались до самого конца битвы очень хорошо. Они сдавались только тогда, когда у них действительно не оставалось никакого другого выхода. То же самое относится и к офицерам, хотя прежний боевой дух и был ими утерян. Они потеряли всякую надежду. Только горькое ожесточение переполняло их душу и определяло борьбу, которую они готовы были продолжать до тех пор, пока не получали приказ капитулировать.

Казалось, что бойцы фольксштурма были охвачены таким чувством, которое точнее всего можно было охарактеризовать как истеричное стремление к самоуничтожению. Эти защитники Третьего рейха, среди которых встречалось много совсем молодых людей, до самой последней минуты верили и надеялись, что произойдет чудо».

Эти слова маршала Конева свидетельствуют о признании заслуг противника. При этом в случае с защитниками Берлина речь идет в основном о сформированных в спешке разношерстных подразделениях, которые состояли из выздоравливающих, отпускников и военнослужащих различных этапных служб. Вольфганг Каров, унтер-офицер 357-й пехотной дивизии, до 25 апреля находился в отпуске, который он хотел провести в Берлине. Однако уже 20 апреля он был вынужден явиться в одну из берлинских школ для дальнейшего прохождения службы. 23 апреля Каров принимал участие в бою на станции городской железной дороги на Борнхольмерштрассе».

«На площади Герта-БСК-плац мы впервые попали под огонь русских, нам пришлось залечь и принять бой, но постепенно нас оттеснили на улицу Беллерманштрассе. Там мы заняли блок зданий. Жителям пришлось впустить нас в свои квартиры. На противоположной стороне улицы уже закрепились русские, и между нами завязалась ожесточенная перестрелка.

Наш лейтенант и командир боевой группы оказался отличным парнем. Точно так же, как и мы, он понимал, что на часах войны уже было «без 5 минут 12» и что эта война закончится в ближайшие дни. Поэтому все его приказы были хорошо продуманы, и он старался не рисковать людьми без крайней необходимости. <…>

Вскоре мы отступили из занятого блока зданий и отошли к башне противовоздушной обороны «Гумбольдтхайн». Там нас оставили сначала в резерве, и мы смогли познакомиться с внутренним устройством этого огромного бункера ПВО. Мы ощущали, как сильно дрожит бункер, когда все его восемь 128-мм зенитных орудий открывали залповый огонь по русским позициям. Бункер вызывал у красноармейцев огромное уважение.