Битва за Кавказ

Гроза на Волге и у Терека

Никто в Берлине не принял всерьёз прогремевшую 19 ноября над Волгой артиллерийскую канонаду. Вера в непобедимость немецкой армии и скорое падение Сталинграда была столь велика, что у руководства вермахта не хватило смелости потревожить неприятным сообщением отдыхавшего в Богемии Гитлера.

Лишь на четвёртый день его известили о разразившейся на Волге катастрофе, и тогда он направил Паулюсу радиограмму, заверяя, что «6-я армия окружена временно. Я знаю 6-ю армию и её главнокомандующего и знаю, что в создавшемся положении они будут стойко держаться. 6-я армия должна знать, что я делаю всё, чтобы ей помочь и выручить её. Я своевременно отдам ей свои приказы».

Получив столь неопределённый ответ, Паулюс тут же отправил Гитлеру радиограмму с просьбой разрешить прорыв армии на юго-запад. Тот уже готов был дать разрешение, но помешала мысль, что в этом случае отвергаются все успехи летнего наступления, теряются всякие надежды завоевать Кавказ, и последовал отказ.

Это был отказ вопреки здравой логике. На Волге произошёл решающий перелом в военных действиях, предопределивший исход войны.

Уже тогда немецкий генерал Вестфаль понял это и, вспоминая, позже писал: «Следовало принять необходимые меры, предосторожности, поэтому я договорился со штабом группы «А» о разработке подробного плана отхода двух армий — 17-й полевой и 1-й танковой. Всё это было сделано без ведома Гитлера. Если бы он узнал об этом, я мог бы поплатиться жизнью».

Упоенный победами Гитлер никак не думал покидать завоёванные на Кавказе позиции. Отсюда в будущем он рассчитывал начать дальнейшее наступление не только в Закавказье, но и в Иран и дальше, в Индию.

Однако в декабре, когда в Сталинграде ещё шли ожесточённые бои, где немецкая армия понесла потери, приближающиеся к полутора миллионам человек, нужно было принимать кардинальные решения.

На выручку армии Паулюса стали выдвигаться танковые дивизии, возглавляемые фельдмаршалом Манштейном. Под Смоленск была срочно переброшена из Крыма 7-я авиадивизия. Там возникло угрожающее положение. Таким образом, предназначенная для десантирования на Кавказское побережье группировка распалась. Но появился очаг прорыва дивизий Манштейна к окружённой армии Паулюса. Нужно было ликвидировать угрозу.

В Москве, в Ставке, вспомнили о Малиновском, бывшем командующем войсками Южного фронта.

   — Где он сейчас? — спросил Сталин.

   — Под Воронежем. Заместитель командующего фронтом.

   — Соедините.

Родион Яковлевич находился на командном пункте. Там и застал его звонок из Москвы. Говорил Сталин:

   — У нас есть очень хорошая резервная гвардейская армия, и нужен соответствующий командарм. Как вы смотрите, если мы вас назначим командармом? Не обидитесь?

Речь шла о 2-й гвардейской армии, располагавшейся в районе Тамбова.

Малиновский, конечно, дал согласие, сказав, что приложит все силы, чтобы оправдать доверие Ставки.

Своё слово он сдержал. В холодную декабрьскую ночь он вывел гвардейские полки на рубеж неширокой степной реки Мышкова.

Позади гремел бой. Там, в Сталинграде, воины Рокоссовского доколачивали 6-ю армию Паулюса. А впереди на широком степном просторе изготовилась группа для решительного броска к окружённым гитлеровцам, чтобы вывести их из смертельного кольца.

В эту ударную группу фельдмаршала Манштейна вошли три танковые, пять пехотных, одна моторизованная, две авиаполевые и две кавалерийские дивизии. Такой мощный кулак способен был прорвать оборону россиян, снести на 40-километровом пути всё живое и вывести немецкую армию из окружения в Сталинграде.

Вспоминая тот день, маршал Малиновский позже писал:

«Наша воздушная разведка донесла, что противник развернул массу танков — шесть рядов по 60 танков для атаки. Была опасность прорыва. Что противопоставить врагу? У нас было, пожалуй, больше танков, чем у противника, мы имели их свыше шестисот, но не было горючего — в баках оставалась четверть заправки. Отдаю приказ снять маскировку с танков, а если они в оврагах, вывести на бугры, пусть посмотрит враг, на что он напорется. В ставку Гитлера полетели срочные депеши: «Вся степь усыпана советскими танками».