Битва за Кавказ

Вам необходимо взять войска в свои руки, заставить их драться и правильно построить оборону в предгорьях, добившись настоящего упорства в действиях всех отдельных отрядов впереди основных позиций и главных сил на основных рубежах.

Суворов говорил: «Если я запугал врага, хотя я его не видел ещё в глаза, то этим я уже одержал половину победы; я привожу войска на фронт, чтобы добить запуганного врага...»

Добейтесь того, чтобы все наши войска действовали, как 17-й кавкорпус».

Было ясно, что ответ писал сам Сталин.

Начав наступление 19 августа, противник на следующий день вынужден был подтянуть к Абинской главные силы двух своих дивизий.

В связи с этим командующий 47-й армией перебросил с Черноморского побережья в район станции Крымской 83-ю морскую стрелковую бригаду, которая к исходу 21 августа заняла там оборону.

В течение 20 и 21 августа 103-я стрелковая бригада вела тяжёлые бои с наступавшим противником. Ему удалось несколько потеснить части бригады, и к концу 21 августа они оставили Абинскую и Крымскую.

22 и 23 августа враг смог оттеснить наши части и к исходу 23 августа захватить станицы Неберджаевскую и Нижнее-Баканскую. Дальнейшие его попытки развить наступление на Новороссийск успеха не имели.

Таким образом, в результате тяжёлых боев с численно превосходящими силами противника оборонявшиеся части 47-й армии были вынуждены отойти, однако не позволили ему с ходу прорваться к Новороссийску.

После провала первой попытки противника овладеть городом и портом он должен был остановить наступление и произвести перегруппировку. С туапсинского направления сняли 125-ю пехотную дивизию и перевели её в район станицы Крымской на усиление наступающей на Новороссийск группировки.

В свою очередь, командование 47-й армии использовало передышку для укрепления своей обороны. С Таманского полуострова к Анапе перебросили 14-й и 140-й батальоны морской пехоты. С учётом боевой обстановки к Новороссийску подтянули артиллерийские группы.

29 августа под Новороссийском вновь загремело. Вражеские войска предприняли вторую попытку занять город. На этот раз главный удар наносился вдоль шоссе Крымская — Новороссийск в обход города с северо-запада. Южнее наступала 73-я пехотная дивизия.

Второй удар противник нанёс силами 9-й пехотной дивизии из района станции Неберджаевская на предместье города Мефодиевский. Особенно упорные бои разгорелись на Неберджаевском перевале.

Участник тех боев Михаил Иванович Кадушкин остановил автомобиль у дороги, идущей к перевалу. Извиваясь серпантином, она взбиралась по голому каменистому склону всё выше и выше. Далеко внизу виднелась сверкающая поверхность Цемесской бухты с морскими судами, нагромождение домов у её берега, заводские корпуса с дымящимися трубами.

Там, внизу, Новороссийск, а наверху — гребень перевала.

— Вот по этой дороге шёл наш батальон.

Михаил Иванович жадно смотрел по сторонам, словно пытался найти следы давно отгремевшего боя.

Перевал не столь высок, и дорога через него не столь важна, но выход противника сюда ставил под угрозу оборону города.

Перевал нельзя было отдавать, и потому батальону приказали во что бы то ни стало выбить врага оттуда.

   — Из-за хребта доносился едва слышимый гул недалёкого боя. В небе кружили немецкие самолёты. Над городом поднимались клубы чёрного дыма. Город горел, — говорил Михаил Иванович. — Вот на этих высотах засел противник, контролируя и дорогу, и перевал, и подступы к нему.

Тогда, в августе 1942 года, рассказчик был старшим лейтенантом, командовал ротой, и воспоминания о пережитом — суровая страница жизни.

   — Прежде всего нужно было выбить противника с этих высот. Командир батальона капитан Приходько хорошо это понимал. С наступлением темноты он повёл одну из рот к той высоте. — Кадушкин указал на вершину слева от дороги. — А моя рота имела задачу овладеть высотой, что правее дороги. Заместитель же комбата с остальными силами должен был вырваться на перевал после того, как роты завяжут бой на высотах.

Мы разделились. Соблюдая тишину, солдаты карабкались прямо по склону. Перед рассветом вышли на исходный для атаки рубеж. Последовал сигнал.

Гитлеровцы били по нам откуда-то сверху, с флангов. Только ни их бешеный огонь, ни наша усталость и голод — ничто не смогло нас остановить. Помню пулемётчика Могучего. Огромного роста, широкоплечий и медлительный, он одним из первых достиг высоты, взвалив пулемёт на плечи. Увидев идущих в контратаку гитлеровцев, я приказал пулемётчикам уничтожить их.

   — Могучий, стреляй! Чего медлишь? — кричали наводчику.

Но солдат спокойно застыл у пулемёта, наблюдая в прорезь щита.

— Да бей же!