Битва за хаос

Итак, анализ как реальных личностей восхищающихся Гитлером, так и тех, с кем сталкиваться на доводилось, но удавалось детально отслеживать их мысли и схемы рассуждений по оставленным информационным следам, приводит к однозначному выводу, что всем этим людям не хватало реальной силы. Нет, не в зрелом возрасте, а именно в детстве, максимум — в начале пубертатного периода. Т. е. здесь двигал тот же мотив, что приводит людей (даже взрослых) в церковь, но «вера в Адольфа» представляется более практичной и интересной, ибо он совершенно точно был и факт его деяний не вызывает ни малейших сомнений.[333] «Вера в Адольфа» — это попытка стать частью силы и организации наличествующей у Третьего Рейха вождем которого он был. Нет, вы ни в коем случае не подумайте что «гитлеропоклонники» в детстве представляли низы ранговой иерархии. Кто-то был сильнее их, но и они были сильнее кого-то. «Фишка» в том, что им хотелось быть самыми сильными, а природой они к этому были приспособлены далеко не всегда. Мы уже знаем, что недостаток силы можно компенсировать «добавочной информацией», например, объединиться в систему с такими же или, если это пока не удается, хотя бы почувствовать себя принадлежащим к мощной и организованной стае, выражаясь технически — к отлаженной машине.[334] Надежной, пусть и собранной из ненадежных компонентов. Пусть даже в роли гайки или прокладки. Ведь быть гайкой в машине работающей на свою расу куда почетнее, нежели быть передаточным механизмом, аккумулятором или мозгом работающим на расу чужую. Здесь иерархия другая. И статистический вес — тоже. Понятно, что звание унтерштурмфюрера СС выглядит почетнее и весомее, нежели генеральское звание в любой современной армии, ибо функции этих структур совершенно различны. И разве африканский банановый маршал, в белоснежном мундире с золотыми эполетами, сшитом чуть ли не самим Армани, не выглядит несравненно более жалко и смешно чем рядовой Третьего Рейха? Чем самое мелкое звено в иерархии арийского порядка? Вот это и чувствует народ, точнее — разные народы, притом, что гитлеровский нацизм — чисто немецкое явление, и по форме, и по содержанию, и по образу действия. Механически переносить его на любую другую государственную систему бессмысленно, хотя сам прецедент и опыт совершенно бесценны и нуждаются в самом тщательном изучении. И заметьте, даже люди формально далекие от нацизма, часто могут трепетать перед национал-социалистической эстетикой — факельными шествиями, эсэсовской униформой, красными знаменами со свастикой, рунами, орлами, штандартами на манер римских и делать утреннюю зарядку под нацистские марши, одним словом, перед информационной стороной «проекта». Так проявляется связь информации и энергии. Практически все нацисты которых я знал, начинали именно с информационной стороны — с художественных фильмов «про войну» и «про немцев», с коллекционирования разных нацистских побрякушек, рисования свастик в школьных тетрадках и на стенах, иногда — со встречи друзей возгласом «Хайль!».[335] Более продвинутые, оформляли школьные дневники и обложки учебников рунами и готическими буквами. Идеология добавлялась потом, но добавлялась непременно, что неудивительно, почва для нацизма остается возделанной и удобренной, главное — бросить семена куда надо и вовремя организовать дождь. Всходы появятся быстро. Вот так, сказать однажды: «Я — нацист. Мой вождь — Адольф Гитлер». А потом вскинуть руку в древнеримском приветствии. И почувствовать себя сильнее.[336] Не крысой и не червяком «ползающим на брюхе». Ведь что такое жизнь? Жратва? Секс? Да, и это тоже. Но это — атрибуты и декорации. То, без чего жизнь неинтересна или невозможна. Главное, жизнь — это нация. Нация — это среда в которой протекает ваша жизнь, это ваши связи, это звенья вашей системы. Нация — это ваше прошлое и ваше будущее. Нация — это ваше всё. Но ваша нация — это часть вашей арийской расы. Каждый человек рано или поздно должен умереть. Это закон. Фундаментальный. Нация может погибнуть, это будет катастрофой, но не фатальной. Если погибнет раса, то говорить о чем-то дальше просто не имеет смысла. Здесь можно развить антропный принцип, придав ему расовое наполнение. Ведь если бы арийцы не создали «всё», то не было бы познающего субъекта, не было бы ничего.[337]