Битва за хаос

Протестант Дарвин родился в 1809 году. В этом же году другой упомянутый нами ученый — Жан Батист Ламарк — француз, дворянин и католик, издал свой труд с совершенно непритязательным названием “Философия Зоологии”. Будучи уже тогда крупнейшим ботаником и зоологом, он предположил, что все живые существа целесообразно (ключевое слово!) приспосабливаются к условиям окружающей среды, а сам факт прогрессивной эволюции объяснил изначально заложенным свойством биологических организмов усложнять свою структуру, назвав это “законом градации”.[51] Будучи знакомым с теорией Дарвина и сравнивая ее с концепцией Ламарка, видно, что последняя совершенно не в состоянии объяснить большинство из известных эволюционных приспособлений, а вывод последователей Ламарка о том что приобретенные полезные навыки могут передаваться по наследству сейчас выглядит полнейшим абсурдом, особенно после проверки через электронный микроскоп действия т. н. “барьера Вейсмана”[52] и подтверждения его же гипотезы о непрерывности зародышевой плазмы, согласно которой, содержимое репродуктивных клеток переходит к последующему поколению совершенно нетронутым никакими изменениями остальных частей тела (за исключением разных стохастических факторов вроде мутаций). Взгляды Ламарка были не очень популярны при его жизни, а умер он в забвении и нищете, в отличии от Дарвина мгновенно ставшим чем-то вроде скандально известного пророка. Но так ли был прав Дарвин и так ли ошибался Ламарк?[53]

Допустить всё что предлагал Ламарк и основная часть его последователей можно, если мы сделаем одно маленькое, но существенное допущение. Мы предположим, что природа обладает некой программой на будущее, она как бы предвидит то, что должно произойти и строит свои схемы. Факт что мы эти схемы не знаем, совсем не отменяет их действия. Природа «знает», какой признак действительно благоприобретенный и понадобится в будущем, поэтому и передает его по наследству, а то что в электронные микроскопы с засунутыми в них сперматозоидами и яйцеклетками подобного факта не разглядели, может говорить лишь об отсутствии сейчас у подавляющего большинства признаков пригодных к передаче в будущее. Посмотрите на своих родителей. Или на себя. Есть ли в них или в вас некий признак достойный для того чтоб его увековечить и в перспективе распространить на всю расу? Тут и самый напыщенный эгоист призадумается, ведь опять-таки неясно, какие именно признаки понадобятся в будущем. Но кто скажет что у нас этих признаков уже нет? Другое дело, умеем или сумеем ли мы ими воспользоваться, сумеют ли люди-носители таких признаков подчинить своему контролю расу и направить ее на достижение общей победы. Вот тут мы и проверим действие концепции Ламарка. И может, если такие признаки появятся, их заметят? Повторимся: это всего лишь наши допущения, но в свете всего выше и нижеизложенного они не покажутся откровенно антинаучными.

Ламарк был отодвинут в тень Дарвином, но, как ни странно, именно вопросы ставившиеся дарвинистам отчасти воскресили ламаркизм,[54] это означает что и у Дарвина был изъян, пусть и малозаметный. Обратим внимание, в ламаркизме нет никакой “лотереи”, а свойства которыми ламаркисты наделяли абстрактную «природу» обычно приписывают Богу. Во всяком случае, именно знание будущего подразумевает контроль над максимальным количеством информации, а следовательно требует максимально возможной энергии. Вот почему католическая по духу концепция Ламарка никак не противоречит «божественному замыслу», поэтому, в отличии от Дарвина, церковники на него не нападают.

Если выбросить из биологической иерархии человека, то кажется что кроме дарвиновской теории эволюции нам больше ничего не нужно, все и так ясно. Животные живут именно по Дарвину и даже если допустить передачу приобретенных признаков по наследству (ламаркизм), действие как межвидовых, так и внутривидовых законов серьезно не нарушится. Исключение — домашние зверюшки. Их греют, кормят и поят люди, причем делают это совершенно сознательно. Результат? С примитивными организмами, вроде бацилл, червяков, мух, пауков, ничего опасного не произойдет, а вот птицу или млекопитающее при попадании в “дарвиновскую” природу ожидают фатальные последствия: даже взятый детенышем и прирученный дикий зверь погибает, оказавшись неприспособленным ни к чему. Иными словами, факт утраты некоторых ранее полезных навыков вдруг ставших бесполезными — налицо. А приобретение?