Битва за хлеб. От продразверстки до коллективизации

Страх, который остался у бабушки после контактов с кулачьем, сравним только со страхом перед беглыми с „колесУхи“ (строившейся тогда шоссейной дороги в современной Еврейской автономной области), за-ради которых детям запрещалось в темное время выходить из избы. По ее представлениям, беглые каторжники были что-то вроде сказочных упырей, духов тьмы, которые – оглянуться не успеешь – уволокут тебя в свое логово, в тайгу, и там съедят. Так я отложил себе на будущее еще одну полезную истину: каторгу при царе отбывали не только большевики – страдальцы за народное счастье. Ой, не только!.. Кулаки, по ее мнению, – тоже что-то вроде упырей-людоедов, которые питаются человеческой кровью. А я-то все пытался вразумлять ее: мол, если ты в детстве нарвалась на каких-то отдельно взятых „уродов рода человеческого“, то это не значит, что все богатые крестьяне, раньше вас приехавшие на Амур и успевшие обжиться, были патологическими сволочами! Недавно знакомый по работе рассказал о кулацкой „фамЕлии“ Поздеевых, которые во время Гражданской войны собрали и вооружили на кровные крестьянские копеечки, тяжким трудом нажитые, громадную банду. Перед белыми, особенно перед казаками атамана Семенова, еще делались какие-то натужно-вынужденные реверансы. А с красными не церемонились. И уж тем более не церемонились с „мужиками“, которые остались безо всякой защиты с тех пор, как в Амурской области пала Советская власть. Белые, впрочем, тоже не рассусоливали. Страшное воспоминание времен Гражданской войны – пьяная орава в папахах и желтых казацких погонах, которая выгребла у них (которые уже сумели купить лошадей и сами начинали жить „хОрОшО“) все зерно. Родителей как раз не было дома. Брат пытался возмутиться. Его избили шомполами. Но это другая тема. Вернемся к кулакам как таковым – наглой и хорошо организованной человеческой дряни.

Когда бабушка в детстве пряла и ткала на кулачье, одной бабке-кулачихе не понравилось, как она работает, и бабушка получила по голове удар какой-то деталью ткацкого стана. От этого развились мучительные головные боли, которые не покидали ее всю жизнь. Лечить надо было уже тогда. Но не вылечили. Врач сказал бабушке: „Девка, у тебя кожа к черепу прирастает, оттого и голова болит, клади на макушку сливочное масло“. Бабушка это масло и так бы съела, будь оно у нее тогда! Она до глубокой старости называла его именно так – „сливочное масло“. В два слова. Будто по имени-отчеству…