Битва за хлеб. От продразверстки до коллективизации

Итак, «цена бумаг по законам пирамиды должна была постоянно расти – иначе никто не будет вкладывать в них свои деньги, и бумага обесценится. Ведь за ней не было реальной стоимости. 40 % акций покупалось в кредит. Эти кредиты собирались отдавать из будущих прибылей. А если прибылей не будет? Это означало разорение не только самих игроков в акции, но и кредиторов-банкиров… Беда финансистов была и трагедией страны. Паралич банковской системы в условиях частно-капиталистической экономики означал и паралич производства».

Западные ученые не чуяли беды, но ученые-экономисты – это отдельная область виртуального мира. Толковые практики ее предощущали… впрочем, и не слишком толковые – тоже. А советское правительство?

Сын сапожника, сидевший в Кремле, как и его соратники, был толковым практиком. А кроме того, все они являлись марксистами. У нас за всякими там рассуждениями о всеобщем равенстве и рае на земле как-то упускается из виду, что учение Маркса – это серьезное экономическое учение, исследующее капитализм. Времени у марксистов в тюрьмах и ссылках было предостаточно, и уж что-что, а финансовую сферу капитализма эти люди понимали.

Да что там – понимали… Они все это видели! Летом 1917 года в России, на петроградской бирже, надувался точно такой же финансовый пузырь – бешеное оживление активности при резком спаде производства. Он не успел тогда лопнуть – революция произошла раньше, и большевики, национализировав банки, пузырь сдули. Но чем все закончилось бы без этой хирургической операции, не знать они не могли.

«Администрация президента Гувера и чиновники Федеральной резервной системы США пытались противостоять надвигающемуся кризису, но делали это в полном соответствии со священными принципами либерализма – вкачивали кредиты в корпорации… То есть вместо того, чтобы лечить болезнь – снижать разрыв между объемами финансовых спекуляций и реальным объемом рынка, государство вкачало средства не в потребителя, а в частный капитал, поощрив усиление спекуляций. В начале 1929 года пагубность этого подхода стала проясняться, и в феврале ФРС прекратила прямое кредитование финансовых спекуляций. Для спекулянтов это стало сигналом для увода средств из ценных бумаг. Финансовый пузырь достиг максимума…

Между тем крупнейшие финансовые олигархи начали чувствовать угрозу, однако их социальная роль заставляла действовать в собственных интересах, дестабилизируя рынок. Если верить одному из крупнейших американских финансистов, Д. Кеннеди, для него сигналом к уводу средств с рынка стал разговор чистильщиков обуви, обсуждавших, в какие акции вложить деньги. Кеннеди решил, что рынок, „на котором могут играть все и который могут предсказывать чистильщики обуви, для него не является рынком“».

А ведь занятная корреляция получается! В 1927 году ФРС предпринимает первую денежную и кредитную эмиссию в попытке вылечить финансовую систему и противостоять краху. И в том же 1927 году руководство СССР, вопреки многочисленным протестам умеренных и трезвых экономистов, волевым порядком объявляет курс на ускоренную индустриализацию, заявляет о начале реформы сельского хозяйства и начинает перестройку его структуры, явно в качестве подготовки к реформе.