Битва за Крым 1941–1944 гг.

Тем не менее к утру 9 мая пехота Приморской армии еще не овладевает рубежом ввода 19-го тк в прорыв. В 4.00 утра командующий армией приказывает танки отвести и замаскировать, этот приказ выполняется к 5.30. Однако в 8.00 все же принимается решение ввести корпус в бой. Прорыв в глубину состоялся, но в середине дня передовые бригады 19-го тк оказываются остановлены на очередном рубеже противника у выс. 179, 0 и водохранилища. Однако этот рубеж обходится с юга вводом в бой 6-й гв. тбр, которая попутно громит колонну автомашин и артиллерии немцев, отходящих по Приморскому шоссе. Обходной маневр заставляет немцев отступить. К вечеру танки корпуса выходят к старому Турецкому валу.

Возникший в районе Сапун-горы кризис заставляет командование 17-й армии принять решение об оставлении Северной стороны для высвобождения резервов и восстановления фронта, что вызывает стремительный коллапс обороны в целом (при успешном удержании Северной стороны ранее). В ночь с 7 на 8 мая немецкие части были отведены на позицию, прикрывающую бухту, следующей ночью – на южный берег Северной бухты. Войска 2-й гв. армии сразу же перешли к преследованию отходящего противника[1905].

В ночь на 9 мая была произведена высадка тактического морского десанта в составе усиленного батальона 387-й сд из района Любимовки в районе Северной косы с целью закрытия выхода из Северной бухты и охвата фланга. Необходимые плавсредства обеспечили саперы 43-й инженерной бригады. В период с 4.00 до 7.00 усиленный батальон был перевезен на мыс Малая Коса. К исходу дня 9 мая был освобожден город Севастополь. Советское наступление на короткое время было остановлено на так называемом «аварийном» рубеже на подступах к мысу Херсонес.

Собственно, уже первый удар 7 мая на Сапун-гору стал фатальным для 17-й армии. Это четко видно по докладу Адмирала Черного моря Бринкмана, составленному по горячим следам событий. Он пишет: «7 мая командование армии под давлением обстоятельств решило очистить северную часть крепости вплоть до бухты Северная и потребовало эвакуировать около 20 тысяч солдат небоевых подразделений»[1906]. Соответственно командование Кригсмарине вынуждено было принимать спешные меры по обеспечению эвакуации тех, кого еще можно было вывезти из ставшей западней «крепости».

Бринкман пишет о спешности и чрезвычайности принятых мер: «8 мая я отдал командующему транспортными кораблями на Черном море приказ немедленно подготовить к выходу в море все транспортные корабли, прервав все ремонтные работы, не являвшиеся настоятельно необходимыми для обеспечения готовности». В итоге 8 мая выталкиваются в море корабли и суда, теоретически способные вывезти сразу 20 тыс. человек. Судя по приложению к работе Хильгрубера, это были в основном БДБ и боевые корабли[1907].

Однако поспешное оставление Северной стороны частями 17-й армии поставило ситуацию на грань катастрофы уже для первой волны эвакуации. Так, 8 мая среди прочих судов в Севастополь отправился конвой в составе танкера «Продомос», буксиров «Гунтер» и «Амсоль», лихтера «Бессарабия». Конвой вошел в Северную бухту и был утром 9 мая расстрелян поставленной на прямую наводку артиллерией 2-й гв. армии.

На следующий день 10 мая по эвакуации 17-й армии нанесла удар переменчивая погода, в районе Констанцы и Севастополя дул северо-восточный ветер силой 7–8 баллов. Это сразу исключило из процесса эвакуации все суда ограниченной мореходности, они вернулись или даже не выходили из гавани. Также встречный ветер задержал движение даже крупных кораблей, и они подошли к Севастополю уже после рассвета, что не позволяло полностью загрузиться под покровом темноты.

Роковые последствия всех перечисленных факторов наглядно продемонстрировала судьба конвоя «Патриа» (теплоходы «Тотила» и «Тейя» под прикрытием «раумботов»[1908]). В своем докладе о происходившем капитан «Тейи» Вилкениг писал: «В районе мыса Херсонес нам навстречу вышло небольшое судно ВМФ и потребовало от меня и других кораблей конвоя встать на якорь в ожидании паромов Зибеля с эвакуируемыми солдатами. Поскольку в этот момент я находился в радиусе действия русского прожектора и русская артиллерия осуществляла по мне пристрелку, я передал на катер ВМФ: предлагаю не вставать на якорь, чтобы иметь возможность маневрировать, поскольку нахожусь под постоянным огнем с суши[1909]». Т. е. сама по себе погрузка не в бухте представляла собой нетривиальную задачу. Разрешение маневрировать оказалось нелишним, теплоход вынужден был уклоняться от ударов штурмовиков. Погрузка проходила медленно, к тому же «пассажиры» были изрядно взвинчены, что капитан без обиняков назвал «паническими настроениями». Только к 7.30 утра «Тейя» приняла 4800–5000 солдат и в 8.00 берет курс в Румынию. «Тотиле» повезло меньше. Еще в процессе погрузки этот теплоход получает несколько бомбовых попаданий, и в 10.30 «Тотила» тонет. По оценке Хильгрубера, на «Тотиле» находилось в этот момент около 4000 человек.