Битва за Ленинград

Но стоит отметить, что понижение было временным. Такими кадрами, как Нефедов, не разбрасываются. В июне 1939 года он поступил в распоряжение наркома ВМФ СССР и получил назначение начальником группы контроля при наркоме. Теперь он занимался инспектированием частей и военно-морских учебных заведений, контролировал ход строительства военно-морских объектов. Возможно, именно нарком Н. Г. Кузнецов и вывел его в тень, когда в армии и на флоте началась печально известная чистка кадров 1937–1939 годов.

Мы бы ничего не узнали и о военном периоде его биографии, если бы не записные книжки, которые он регулярно вел с 22 июня 1941 года. Нам открывается человек умный, твердый, жесткий руководитель, требовательный к самому себе, к своим подчиненным и к вышестоящему руководству. Не прощающий слабости и ошибок. Не боящийся критиковать различные решения и приказы командования. Но в то же время спокойный, выдержанный, не склонный к паникерству, горячо любящий свою Родину, преданный партии и делу Ленина, умный, тонко чувствующий, интеллигентный.

В день начала войны Нефедов записывает в своем дневнике: «22.06.41 г. Страница перевернулась. Еще вчера планировали целый ряд мероприятий, в каждой семье, в каждом уголке мирно трудились. Все чувствовали войну, но думали, что она придет попозже. Сегодня все планы радикально изменились. Фашистские изверги вероломно напали на нашу Родину. Надо всеми средствами и силами защищать, иначе станем рабами этих оголтелых зверей. Мирные планы должны быть отложены. Суровый лик войны глянул в каждый дом, в каждое село, город, фабрику — и все должно быть подчинено этому суровому, но важному для нас делу защиты Родины — отечественной войне против этих мракобесов. Теперь мы должны исходить из одного плана как можно скорее и победоноснее разгромить германских фашистов.

Вечером был у наркома. Завтра сдаю дела и уезжаю»[373].

На следующий день посла начала войны Нефедов отбыл к новому месту службы — в Ригу. Он был назначен начальником тыла Рижской военно-морской базы. Нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов лично проинструктировал Нефедова перед отправкой, поручив ему, скорее всего, некоторые задачи разведывательного характера под прикрытием основной должности.

Прибыв на место службы, Нефедов застал отнюдь не радостную картину. Полная неопределенность, отсутствие четких установок и приказов. Командование Рижской военно-морской базы не стремилось проявлять инициативу. Немцы к тому времени вплотную подошли к Лиепае и теперь находились по прямой в 195 километрах от Риги. То есть практически вплотную подошли к базе.

«25.06.41 г. в 4 часа вступил в исполнение служебных обязанностей. Настроение у работников поскорее эвакуироваться, а главное эвакуировать жен и вывезти барахло. Надо было это преодолевать, но корень этих настроений не в рядовых работниках, а в высшем звене.

Враг продвигается, вместо упорного сопротивления начался отход, который деморализующе действует на население. „Айзсарги“ и прочая сволочь поднимает голову, за это платимся. В городе постреливают из окон и с чердаков»[374].

Айзсарги — это некий аналог современной Национальной гвардии. Организация была создана в 1919 году как отряды самообороны, но функции и полномочия их были значительно больше, чем у обычных дружинников. Они совместно с полицией проводили обыски и аресты, патрулировали дороги, боролись с бандитами и мародерами. Не армия, не полиция, но при этом внушительное военизированное формирование. Организацию распустили в июле 1940 года, когда советские войска вступили на территорию Латвии. Руководителей и видных членов айзсаргов депортировали.

Но выслать, конечно, успели не всех. А у каждого члена организации имелось личное оружие. Латвия, бывшая до войны преимущественно сельской страной с рассыпанными по всей стране хуторами, маленькими поселениями, была благодатной почвой для возникновения партизанских очагов.