Битва за Лукоморье. Книга 2

– Воевода? – малость растерялся богатырь, разглядывая торопливо спускавшегося светловолосого парня в балахоне и с большой сумой через плечо. – Куда?

Ученик-то волшебника здесь откуда? Уж в ком-ком, а в чародеях Алеша разбирался – тот, кто сейчас бежал вниз, определенно был учеником. Потому, видать, и в бою не участвовал, силенок не хватило. А может, раненых на вершине выхаживал?

– Так наверх, – нехотя буркнул десятник. – Камнем огненным воеводу приложили, по шлему. Этот, колдун который – из седла выбил в самом начале заварухи, тварь. Хорошо хоть шлем ладный, камень его не пробил насквозь, только оглушил…

Договорить Данила не успел, подоспел волшебничек и немедленно позеленел: кровь и трупы для него явно были в новинку.

– Витязь, – юнец судорожно сглотнул, но через переворотня все же перешагнул. – Прошу тебя подняться к воеводе.

– Лады, – кивнул, кажется, разобравшийся, в чем дело, китежанин.

Для Данилы воеводой все еще оставался Кит, а в ловушку угодил новый, приезжий, тот самый, которому сам худ не брат. Ехал к Безбурному заливу, да не доехал, услышал о белых плакальщицах. Расспросить толком встречного болтуна удалец то ли не смог, то ли не захотел и тригорцам не дал. И без них ведь ясно: зло солнца не любит и яблоками не пахнет, а женщины плачут, как же им не помочь? Вот и помог… Алеша его не осуждал, сам бы он в докитежские времена точно бы попался, разве что силушка богатырская да удача выручили бы…

На вершину поднялись молча, все еще зеленоватый волшебничек – и все-таки, что такому слабосильному на заставе делать? – угрем скользнул меж двух ближних глыб. Китежанин, задев плечами камень, протиснулся следом и оказался на заросшей пожелтевшей ползучей травой площадке, посредине которой разлегся похожий на грязно-белого медведя большой валун, почти скала.

В тени у ее подножия провожатый и остановился, склонившись над сидевшим у валуна воином. Рядом караулил невысокий остроносый лучник, а чуть дальше лежал кто-то заботливо прикрытый лазоревым великоградским плащом, видать, тоже раненный.

Лица воеводы Алеша разглядеть не мог из-за спины и просторных одежек юнца, но то, что это богатырь, понял сразу: уж больно длинные видневшиеся ноги, да и покрывавшая бедра броня – богатая, крепкая… и сапоги ладные, красные… и слегка помятый, но богато украшенный шлем, лежавший в траве…

Алеша едва не споткнулся, увидев этот шлем. Богатый и приметный, с позолоченной личиной и поперечным трехрогим гребнем, напоминавшим кокошник.

– Воевода, – чародейчик заговорил медленно и ласково, именно так говорят с больными. – Охотник китежский по твоему зову явился.

– Отойди, Бежан, – ответ был тихим, хриплым, но совершенно отчетливым. – Дай посмотреть.

Юноша послушно отшагнул в сторону, и на Алешу уставились синие бездонные глаза. Воевода оказался широкоплечей богатыршей-поленицей, совсем еще молодой. Бледное, ни кровинки, суровое при всей своей красоте лицо обрамляли слипшиеся, коротко остриженные волосы. Последнее не удивляло – девицы на Руси гордились длинными косами, а вот поленицам приходилось их остригать, чтоб не мешали надевать шлем. Так же и с Охотницами – обычаи обычаями, а с длинными волосами в долгой и опасной дороге та еще морока.

– Вот так дела, – произнесла богатырша, устраиваясь поудобнее и упираясь спиной в камень. Ее можно было бы назвать красавицей, но все портили поджатые, изогнувшиеся лунницей губы и холодный взгляд из-под нахмуренных бровей.

– Дела веселые, – согласился китежанин, ожидая, что будет дальше.

Собеседница слегка прищурилась и подалась вперед.

– Ты, китежанин, – осведомилась она, – часом, не Алеша ли, сын Леонтьев?

– Был когда-то, – без особой радости кивнул опознанный.

То, что поленица из Великограда его признала, не удивило. Богатырь Алеша в свое время столько всего в столице натворил, что его там каждая собака знала, а память о нем и доселе хранила.

– Наслышана о тебе, – в голосе воеводы, как и во взгляде, чувствовалась сталь. – Много говорят о тебе в Великограде…

– Уверен, – осклабился Охотник, – только хорошее.

– Всякое, – поленица чуть повернула голову, и Алеша разглядел на ее правой щеке родимое пятно в виде слезинки.

Раз такое увидишь, не позабудешь, и богатырь не позабыл.

– Несмеяна, – он слышал о ней и даже видел пару раз, только нынешняя воевода тогда была совсем девчонкой. Хмурой, насупленной дылдой, которую гонял на ристалище однорукий Толимир, наставник великоградской младшей дружины. – Нежданная встреча, царевна.

– Воевода! – резко и как-то зло поправила поленица. – Какими судьбами в Тригорье… Охотник?

Сказала – как плюнула. Ох, Стоян, и намаешься ты с этой девицей договариваться. Это тебе не старый друг Кит Китыч, с которым выпил – и крути им как хочешь. Несмеяна к самому Великому Князю в свое время пристала, чтоб ее в дружину взяли. И, судя по тому, что отрядили ее не худшей заставой верховодить, за прошедшие годы добилась царевна немало.