Битва за Лукоморье. Книга I

– Еще как объявилось! – подтвердил он и взглядом указал на попутчика. – Еремей вон давеча своими глазами видал, чуть заикой не сделался.

– Точно, точно! – приосанился оказавшийся Еремеем возница. – Вот этими вот глазами! Как есть трехглавец и огнем пыхает. Здоровенный, что твой стожище.

– Головы, часом, не змеиные?

– Как есть змеиные! И с петушьими гребнями.

– А говорили, с рогами, – нахмурился Алёша. – Выходит, врали?

– Обижаешь! Одна с рогами, что у твоего барана, а две другие змейские, с гребнями, – пояснил возница и, поймав взгляд Охотника, торопливо добавил: – И с зубов смола горючая каплет.

Змеев Алёша встречал и даже дрался с ними возле Сорочи́нских гор. Говорили про гадов и в Китеже, причем часто и много: как-никак одни из главных врагов, но чтоб на одном теле да разные головы – о таком Алёша не слыхал ни от наставников, ни от других Охотников. Конечно, Белосветье чудесами полнится, мало ли на что иномирное нарвешься, да вот рассказчики… При всей своей молодости повидать китежанин успел немало и в людях разбираться наловчился. Возница врал, причем нагло. Алёша тронул коленом коня, заставляя подойти вплотную к телеге, и ласково осведомился:

– А не брешешь ли ты часом, Еремеюшка?

– Да чтоб мне провалиться! – заволновался тот. – Говорю же…

– Помолчи-ка! – внезапно прикрикнул пузан. – А с чего это, мил-человек, мы тебе все обсказывать должны? Что ты нас допрашиваешь? Может, ты лиходей какой или, того хуже, с чудищем этим дружбу водишь?

Ответить Алёша не успел – заржал Буланко. Хорошо так заржал, от души. И ногой топнул.

– Коня не смешите, – хмыкнул Охотник, отбрасывая в сторону полу плаща. – Будь я лиходей, с вами, олухами, лясы б не точил.

Презрительное фырканье уточнило, что обоим олухам настал бы немедленный конец, только вруны пялились не на коня, а на показавшийся из-под распашня меч.

– Видал? – хриплым шепотом осведомился Еремей. – Знак-то на ножнах? Лунница рогатая? Не к добру то!

– Дурень! – огрызнулся подрастерявшийся пузан. – Китежанский то знак, его абы кто не носит! Ты уж прости, мил-человек, что не признали. Ваши-то здесь почитай и не ездиют.

– Тихо у вас больно было, – объяснил, пряча усмешку, Алёша и позволил коню отступить, – вот и не ездили.

– Боярин, – вдруг сунулся вперед любопытный Еремей, – дозволь спросить, а правда, что в Китеже вашем мечи из падучих звезд куют?

– Правда, – не стал вдаваться в самому не до конца ясные подробности Алёша. – А теперь отвечайте по совести: видал Еремей кого или все брехня?

– Видал, – затараторил Еремеев приятель, говорливостью напомнив давешний валун, – как же не видать-то, но свезло, живой вернулся, а сколько по округе сгинуло-то, мать честна! У нас тут беда на беде! На погостах пакостят, псы воют, молоко киснет…

– И давно у вас такое?

– С весны! Мы уж со старостой в Шу́мгород к посаднику ездили, так он нас на смех поднял. Чем, говорит, дурью маяться, возьмите вилы да караульте ночами вокруг деревни. Увидите кого, вот тогда и приходите, вот тогда поговорим.

– То есть, – догадался начинавший уставать от дурацкого разговора Охотник, – про трехглавца вы наврали, чтоб посадник зашевелился. Что ж, ваша взяла, отписал он в Великоград самому Князю, а тот меня направил. И что теперь делать будем?

– Ох ёж тебе ерша кажи! – прошептал Еремей, едва не выронив от волнения вожжи. – От самого от Великого Князя!

– От самого, – подтвердил Алёша. – Заварили вы кашу, пора расхлебывать, только чур без вранья!

Приятели очередной раз переглянулись и, не сговариваясь, кивнули.

– Чего теперь-то лукавить, – расплылся в улыбке пузан, – коль сам Князь нам помощь прислал? А Еремей страхолюдину видел, токмо трошки не такую! Без огня и башка одна.

Громко и радостно заржал застоявшийся Буланко. Есть, есть чудище! Выходит, не зря они с хозяином в эту глухомань забрались!

– Тихо, Буланыш, – велел Алёша. – Ну давай, говори про свою страхолюдину.

– Рогатое оно, – послушно начал малость отдышавшийся возница, – и рогов много. Здоровущий, что твой бугай… Как зыркнул на меня из кустов… так я и бежать, чтоб, значит, народ упредить.

– Всяк же знает, – поспешил на помощь пузан, – себя не береги, родню спасай от беды…

– Помолчи! – одернул трепло Охотник. – А ты толком отвечай. Что, впрямь многорогий и с быка ростом?

– Не. – Возница нахмурился и поскреб затылок. – Бык все ж поболе будет, а этот… Слез бы ты с коня, я б, может, и поточней сказал.

– Изволь. – Желание огреть дуралея китежанин как-то подавил, а ведь лет десять назад врун уже валялся бы в канаве с вырванной рукой. – Смотри.

– Ох, ну и вымахал же ты, боярин! – восхитился неугомонный пузан. – Прямо богатырь! А когда верхом и не скажешь.

– Вот и не говори! – прикрикнул Алёша. – Ну что, Еремей? С меня твой страхолюд или не дорос?

– Перерос, – твердо сказал Еремей, так твердо, что китежанин поверил. – На голову, не меньше. Не, на полторы!

– Уже что-то! А ты, часом, не лешего повстречал? Или переворотня?

– Обижаешь, боярин, – вновь вступился за приятеля пузан. – Чтобы Еремей, да лешего не признал!

– Лешаки разные личины примерять могут.