Битва за настоящую разумность

– ну что же, молодые всегда открывают новые пути, когда старые пути заканчиваются. Никто принципиальных возражений не имеет?

Молчание было ему ответом.

Тогда малиновый продолжил: Впервые за многие миллиарды лет мы снова стоим перед непредсказуемостью ситуации, которую способна преодолеть только другая непредсказуемость- вмешательство разума. И я произношу это вновь, как было тогда, когда давным-давно мы решили принять на себя долг защиты молодых разумов Вселенной- действуй, и пусть удача будет с тобой! Мы верим в тебя и в разум!

Глава 10. Анатомия кризиса.

Другая тема уроков Александра открылась мне гораздо позже, а во время этих занятий я даже не подозревал, что это тоже уроки. На первый взгляд это были довольно странные игры для отдыха от «основной» учебной программы. Я не мог и вообразить себе, что эти «развлечения» тоже были частью моего обучения, да ещё какого! Я смог оценить всю изобретательность инопланетного разума только тогда, когда истина внезапно открылась мне. Оказывается, цель этих игр состояла в том, чтобы постепенно и ненавязчиво пробить мощные блоки в моём подсознании. Но обо всём по порядку.

Когда мы плотно занимались первобытной историей, которая, как сказал Александр, отличалась у землян и Альтаирцев лишь отдельными малозначащими деталями, будто бы в перерывах уроков я, отец и Александр играли спектакли про жизнь первобытных людей. Я оказывался в роли то охотника на диких зверей, то рыболова, то гончара, а то и вождя племени. Иногда мы продавали что-то друг другу, и деньгами служили орехи. Помню, как один раз мне надо было «выходить на рыбалку», запасов рыбы в племени не было, «лодка» оказалась сломанной, а Александр, игравший роль плотника, без рыбы наотрез отказывался её чинить. Я обратился к отцу который играл роль мудрого вождя, и он, используя свой «непререкаемый авторитет», дал «плотнику» два орешка и сказал, чтобы он чинил «лодку» за орешки. В процессе этих игр мы даже смастерили и поставили во дворе дома самый настоящий гончарный круг, а отец на работе несколько раз обжигал в высокотемпературной печи мои поделки из глины. Как-то раз я спросил Александра, он что, действительно собирается делать из меня гончара? Александр хитро ухмыльнулся и сказал- нет, я лишь помогаю тебе избавиться от того, что наверняка помешает спасти человечество.

А потом случился тот памятный мне ужин с экзаменом, перед которым Александр и отец разыграли маленькое представление. Днём раньше я изготовил глиняные тарелки столь искусно, что сам явно порадовался своему умению. Александр бродил вокруг, рассматривая мои изделия, и, как всегда, принюхивался к эмофону. Конечно, мои изделия были не столь совершенны, как те, что продавались в магазине, но они были совсем неплохи, и я весь светился, испытывая вполне понятную гордость от того, что смог достичь и даже превзойти мастерство наших не столь уж далёких предков. Я не ожидал, что мои изделия уже обожжены, отец обещал сделать это, при случае, только на следующей неделе. Александр полез в шкаф и достал оттуда посуду, из которой мы ели всегда -две тарелки- для нас, и три чайные чашки- для нас и себя. Одновременно с ним отец пошёл в прихожую, и из большой хозяйственной сумки достал две обожжённые тарелки и три чашки. На столе стояли обе горки посуды, когда отец сказал- давай, разливай суп. Я с гордым видом взял свои самоделки и стал в них поварешкой разливать суп из кастрюли. Когда я закончил, Александр спросил:

– а почему ты выбрал изготовленные тарелки? Покупные же изящнее.

– Что за дурацкий вопрос- ответил я. Эти же мои!

– Так те, что из шкафа, тоже твои!

– Нет, те фабричные!

Тут в разговор вступил отец, и сказал:

– Почему же фабричные? Ты разве забыл, как год назад наши старые тарелки упали и разбились, и я дал тебе денег, чтобы ты сходил в магазин за новыми? Ты сам их выбирал, они тебе понравились, я тоже одобрил твой выбор.