Битва за небеса

На то, чтобы проверить, им потребовалось не боле пяти минут. Все и впрямь оказались целы. За исключением самого Клёньи, который нуждался в серьёзном лечении и ремонте одновременно.

— Так, чтобы всё было слава богу и не бывает, — заметил Никита. — Вернее, бывает, но редко и не с нами. Скажем спасибо, что все живы.

— Спасибо, — сказала Марта. — Всё-таки наш Клёнья храбрец и умничка. А где мы сели, ты заметил? Далеко от города, который нам нужен? Этого, как его…

— Брашен, — подсказал Мартин. — Далеко. Хорошо ещё материком не промахнулись. Однако полторы тысячи километров без малого — не хрен собачий. Особенно с учётом того, что в ближайшие несколько дней наш звездолёт к передвижению не способен. Он и так сел на одном, считай, отчаяньи. Ну и самолюбии тоже. Теперь надо раны зализывать.

— Что вокруг-то посмотреть можно? — осведомилась Марта. — Или мы и ослепли тоже?

— Можно, — сказал Никита и включил обзорный экран. — Смотри.

— Болото, — вздохнула Марта, оглядев ближайший пейзаж с влажно поблёскивающей жирной трясиной и сплошной стеной леса в отдалении. — Не люблю болото. Хорошо ещё с головой в него не нырнули, забот меньше.

— Нам татарам один хрен, — сообщил Никита. — Болото даже лучше — замаскироваться легче, ежели что. — Да и полторы тысячи километров, как я понимаю, не такое уж большое расстояние для тех вездеходов, что имеются у нас на борту.

— Точно, — сказал Мартин. — У нас же есть «Ганс» и «Маша». Чуть было не забыл.

— Забудешь ты, как же, — пробормотала Марта. — Значит, будем снаряжать что-то вроде таёжной экспедиции?

— А чего её снаряжать, — сказал Велга, входя в рубку вместе с Хельмутом Дитцем. — Сядем да поедем, всё давно готово.

— Сильно наш звездолёт пострадал? — спросил Дитц. — Мне показалось, что в нас попали. И не один раз.

— Так и есть, — подтвердил Никита. — Не смертельно, но некоторое время на восстановление и ремонт потребуется.

— Долго?

— Пара дней как минимум. Может, больше.

— Это много, — сказал Велга. — За пару дней с нашими друзьями всё, что угодно случиться может.

— Согласен, — кивнул Мартин. — Особенно с учётом новых обстоятельств.

— Значит, действуем согласно разработанному именно для подобного случая плану, — помолвил Хельмут. — Экипаж остаётся на борту корабля и делает всё, чтобы привести его в порядок как можно скорее. А мы, десант, садимся в «Машу» и «Ганса» и отправляемся за нашими друзьями. Благо есть пеленг, и мы знаем в какой стороне и на каком расстоянии отсюда находится Брашен. Я ничего не упустил?

17

— Всё-таки странное это место, Карл, — в двадцатый, вероятно, раз за последнюю неделю заметил сержант Сергей Вешняк ефрейтору Карлу Хейницу. — Не могу я его понять, хоть ты меня убей.

Они сидели после обеда в мягких удобных креслах и курили каждый свой табак: Карл Хейниц кубинскую сигару, Сергей Вешняк папиросу «Казбек».

Трудно было найти двух менее похожих друг на друга людей, чем Вешняк и Хейниц.

Тем не менее, кряжистый двадцатидевятилетний крестьянин и прирождённый скептик с Рязанщины и худощавый любознательный двадцатитрёхлетний бывший студент-берлинец прекрасно ладили между собой.

И не только потому, что вместе прошли жаркий огонь и глубокую воду. Вечное любопытство Хейница каким-то удивительным образом дополняло крестьянское здравомыслие Вешняка и оба эти качества сочетались друг с другом практически в любых пропорциях и в любое время.

— И что же в нём странного? — осведомился ефрейтор. — Как по мне, мы и в более странных местах бывали. Вспомни тот же Замок. Жуть. Вот уж где всё было по-настоящему странно, страшно и непонятно.

— Умирать всегда страшно, а там мы как раз и умерли, — промолвил сержант. — Но. Там у нас было дело, которое надо было сделать даже ценой нашей жизни. А здесь что?

— Да что тебе не нравится, не пойму? — удивился Хейниц. — Ворчишь, как старый дед. Это тебе не так, то тебе не эдак. В чём проблема, сержант? Неуютно, что нас тут одних оставили?

— Если б я знал… Взять Оскара этого. Какой-то он скользкий, не кажется тебе? Не доверяю я ему.

— Так он же не человек, — пожал плечами ефрейтор. — Искусственное разумное существо, что с него взять? Мы же встречались с подобными. Забыл? На Лоне. Этот… как его… — Хейниц щёлкнул пальцами, стараясь вспомнить имя.

— Арнольд, — подсказал Вешняк.

— Точно, он самый. Арнольд. Наш мажордом. И девушки ещё. Эх… — Карл мечтательно закатил глаза. — Жаль, здесь таких нет.

— В Арнольде мне всё было ясно-понятно. Как и в девушках. А этот…

— Ну уж прямо и всё. Вспомни, как ты его пытал на предмет наличия души!

— И что? Этого Оскара и пытать не надо. Кобыле рязанской понятно, что никакой души у него нет. Уверен, наплачемся мы ещё с ним.

— То есть, нашей Анечке ты, значит, не доверяешь?

— Наша Анечка — чистое золото. Как я могу ей не доверять?

— Аня — колдунья, не забывай. Настоящая. И беду заранее чует, что неоднократно доказала. Если бы Оскар нёс в себе угрозу, она бы давно это заметила.