Битва за Православие

Святитель Григорий никогда не помышлял об организации встречи и диалога с мусульманами и не стремился к нему. Но был вынужден беседовать с ними при весьма трагических обстоятельствах, которые не помешали ему смело возвещать истину, рискуя самой жизнью. Сравнил бы кто-нибудь условия, в которых пленённый агарянами Солунский архиепископ вёл диалог с разъярёнными исламистами, готовыми растерзать его на куски за любое оскорбление их пророка и их религии, с фиестой Ассизи — с роскошными, комфортабельными гостиницами и прочими учреждениями, где проживают и кормятся участники нынешних межрелигиозных встреч. Все эти блага и удобства, признание высокой научной ценности диалога, статус «почётных гостей» являются хорошими стимулами к тому, чтобы они выказывали «готовность к сотрудничеству», взаимную уступчивость, «объективность», «беспристрастность», но отнюдь не категоричность и бескомпромиссность. Участвуя в подобных совещаниях, посредственные учёные получают возможность заявить о себе и дополнить свою биографию новыми данными, а честолюбивые клирики и богословы продолжить карьерный рост и занять тёплые места в разного рода экуменических советах и комиссиях.

Святитель Григорий Палама, обладатель не мнимых, как у некоторых, а реальных заслуг перед Церковью, великий православный подвижник, после сокрушения ереси Варлаама Калабрийского151 и обличения заблуждений папизма с позиций крайнего, как сказали бы сегодня, антиэкуменизма и фундаментализма, в 1347 г. был избран на Фессалоникийскую архиепископскую кафедру, восходя на неё «по порядку и по закону духовного восхождения... не восхитив, не силой присвоив власть, не гонясь за честью, но сам преследуемый честью, и не человеческой воспользовавшись милостью, но от Бога, и Божию прияв благодать», как говорит святитель Григорий Богослов о святом Василии Великом152. Из-за противодействия партии зилотов153 его интронизация состоялась только по прошествии трёх лет — в декабре 1350 г. Время с момента избрания до интронизации он провёл на Святой Горе154 и на о. Лемнос, где два года пребывал в должности местоблюстителя. Однако и после восшествия на архиепископскую кафедру, которое состоялось при стечении огромного множества солунян, восторженно приветствовавших Святителя, его пастырское служение было отнюдь не безмятежным, главным образом, по причине династических споров между двумя императорскими семьями — Кантакузенов и Палеологов. Во время одной из его поездок в Константинополь с посредническими, миротворческими целями в марте 1354 г. судно, на котором он плыл с о. Тенедос, вынуждено было из-за разыгравшегося на море шторма причалить к берегу Галлиполи155 на европейской стороне Дарданелл, куда впервые в истории перебрались с азиатской стороны турки (последние воспользовались паникой и хаосом, вызванными разрушительным землетрясением 2 марта 1354 г., и не встретили никакого сопротивления со стороны императорских войск). Здесь святитель Григорий вместе с сопровождавшими его лицами попадает в турецкий плен, и для него наступает година тяжелейших испытаний. В письме, которое он посылает Фессалоникийской Церкви, находясь в плену у турок, Святитель называет их «наибольшими варварами из всех варваров». В своём пленении он усматривает действие Божественного промысла, имеющее целью как проповедь Евангелия среди иноверцев, так и поддержку христиан, над которыми в условиях порабощения мусульманами нависла угроза принудительной исламизации. Здесь святитель Григорий предваряет деятельность великих Святых, подвизавшихся во времена турецкого ига — святого Космы Этолийского и колливадов156, намечает путь исповедничества и дерзновения в вынужденных диалогах с поработителями — в истинных межрелигиозных диалогах, которые впоследствии явили миру множество Новомучеников. А каков результат нынешних межрелигиозных диалогов, кого порождают они? Конечно же, не мучеников и исповедников, а теплохладных и равнодушных в вопросах веры отступников от Православия.

За время своих вынужденных странствий (турки, узнав, что их пленник является выдающимся иерархом, запросили за него громадный выкуп и перемещали из одного города в другой) святитель Григорий провёл с исламскими богословами в общей сложности три дискуссии. О первой из них повествуется в «Письме к своей Церкви», о второй здесь же, а также в другом послании из плена к неизвестному адресату157, о третьей — «с безбожными хионами» (бывшими христианами, которые обратились в ислам) составлен своего рода протокол врачом Таронитисом, коего христиане пригласили помочь заболевшему от перенесённых страданий Святителю158.