Битва за реальность

За одну миссию аппарат терял до половины своей массы, в том числе и вшитую в него электронную начинку из того же желеобразного материала.

Таким образом, реагируя на спектр разложения, оптико-электронные сканеры засекали и тянущийся за невидимым дроном хвост из продуктов распада, а затем по форме этого хвоста расчетные центры определяли возможное место нахождения самого объекта и по нему наносился огневой удар.

На заданной высоте зенитные снаряды взрывались, распыляя сверхактивный газ, и он начинал окислять оболочки дронов. Процесс этот происходил очень быстро, и все заканчивалось яркой вспышкой, после чего уничтоженный дрон расплывался белым облачком.

Столь частое срабатывание зениток говорило о том, что напряжение на участке фронта нарастало – противник нуждался в постоянном притоке свежих разведданных.

Это напряжение перед боем было заметно даже в пустынных бетонированных ходах сообщения. Тишина здесь почти что звенела, изредка нарушаемая доносившимся с флангов грохотом противоракет, перехватывавших пустые болванки противника.

Враг намеренно отстреливал упрощенные дешевые боеприпасы, вынуждая противную сторону тратить дорогие перехватчики.

Это была обычная тактика.

Вскоре за Брейном прибежал посыльный – совсем молодой гоберли с раскрасневшимся лицом.

– Сэр, майор Стефан ждет вас в командирском блоке!.. – сообщил, он переводя дух.

– Он там один?

– Нет, сэр. С ним еще трое – наш инженер и два техника.

– Хорошо, веди меня туда.

Уже через пару минут Брейн оказался на втором, нижнем ярусе защищенного позиционного комплекса, откуда происходило управление всей обороной фронтового участка.

В небольшом оперативном зале уже находились майор Стефан и трое вызванных им потенциальных пилотов для тяжелых трофейных машин.

– Вот, сэр, эти бойцы могут пилотировать «ковригоны». Вам лишь следует разобрать с ними рисунок атаки.

– Атаки? – переспросил капитан-инженер и удивленно уставился на майора, потом на Брейна.

– Идите, майор, – сказал Брейн, видя, что командир батальона готов пасовать перед возможными аргументами капитан-инженера.

Майор тут же удалился, с ним ушел его посыльный, а Брейн остался один с тремя кандидатами в герои. Понятно, что они не горели желанием идти в атаку, да еще на малознакомой трофейной технике.

– Чего вы боитесь, капитан?

– Ну как же, сэр, это не шутки! Каков у нас шанс выжить в этой контратаке?

– Наши шансы значительно выше, чем у противника, капитан.

– Это каким же образом, сэр? – решился подать голос один из техников.

– А тут все очень просто. Они выдвигаются, надеясь задавить нас своим явным численным преимуществом, и не подозревают, что у нас имеются аналогичные системы. Поэтому, когда мы появимся из маскирующего аэрозольного облака, да еще ударим дружно, им останется только повернуть назад.

Пилоты уставились на Брейна, как на идиота. Он приводил столь странные аргументы, что они не знали, как это воспринимать. А Брейн понимал, что времени до начала атаки противника остается все меньше – уже какие-то минуты, поэтому продолжил говорить, проявляя чудеса красноречия, больше упирая на эмоции, поскольку других аргументов у него не было. Пришлось пускать в дело отработанные практики силовой вербовки.

В результате они помчались в ангар все вместе за три минуты до того, как передовые посты заметили выдвижение бронированной армады противника.

Четырехопорные монстры мирно дремали в полумраке ангара, помигивая крохотными огоньками тестирующих систем. Эти сложные механические организмы нуждались в постоянном контроле.

Брейн стал по лесенке забираться в кабину головной машины, остальные пилоты занимали кабины оставшихся.

– Поехали, ребята! – произнес Брейн по внутренней связи, стараясь, чтобы его голос звучал как можно бодрее. Включил передачу, и машина тронулась с места, лязгая и грохоча опорами – виной тому были бетонный пол и эхо полупустого ангара.

Снаружи шума стало меньше. Пустив машину в обход бетонного колпака, Брейн стал лихорадочно прокручивать всю бортовую информацию – зарядка топливного буфера, боезапас, температура ствола главного орудия, показания радара и готовность расчетно-прицельного комплекса.

Пока он был готов только на шестьдесят процентов, и это было плохо: готовность менее восьмидесяти процентов – это, считай, стрельба в «молоко».

– Комбат, как с маскировочной поддержкой? – поинтересовался Брейн по скрытому каналу. Он не хотел, чтобы его переговоры с командиром батальона слышали остальные пилоты.

– У нас все готово, сэр, – пообещал майор, но как-то неуверенно.

Брейн включил кулису подачи зарядов для главного калибра – пусть пока прокручивается, хуже не будет и меньше вероятности, что заклинит в самый неподходящий момент.

В воздухе зашелестели пакетные заряды и начали взрываться где-то очень высоко. Комбат выполнял обещание, и перед выбиравшимися на позиции четырьмя «ковригонами» возникала непроницаемо белая пелена магнетического аэрозоля.