Битва за Рим

Забыв о боли в паху, он выпрямился и на удивление резво атаковал. Несмотря на почтенный возраст, Арт сохранил прежнюю пластику и мощь, которую он закладывал в свои удары. Явным преимуществом хозяина было то, что я до сих пор не пришел в себя. Мои рефлексы притупились, скорость упала, а значит, шансы Арта в этом бою заметно выросли. Я пропустил первый брошенный Артом удар, и если бы хозяин таверны оказался немного точнее, а не бил наотмашь, без расчета, будучи охваченный гневом и желанием отомстить за смерть сына, то рядом с поваром могло оказаться мое тело. Однако стремление Арта одним ударом поставить точку в нашем споре сыграло против ветерана. Удар пришелся по касательной и разрезал кожу на моей груди. Я отшатнулся, кровью пропиталась новая туника. Рана была не опасной, но неприятной. Арт атаковал второй раз, я с трудом парировал брошенный прямой выпад, едва удержал меч, ускользнул в сторону. Проскочила мысль, что следующий удар ветерана может поставить точку в нашем споре. Однако Арт вдруг замер, изо рта хозяина каупоны хлынула кровь, он издал нечленораздельные звуки, мышцы ветерана свело судорогой. Горло Гая проткнула холодная сталь клинка. Удар пришелся с затылка, навылет. В один миг Арт рухнул, словно подкошенный, на пол, не выпуская гладиус из рук, содрогаясь в конвульсиях.

– Ты в порядке, Спартак?

Передо мной появился Рут. Гопломах пристально посмотрел в мои глаза, пытаясь понять, соображаю ли я хоть что-нибудь.

– Мне хорошо досталось, но уже лучше, – заверил я.

Рут выразительно кивнул.

– А теперь осмотрись, – усмехнулся он, вытирая о тунику Арта его же алую кровь.

Только сейчас я увидел, что происходило в гостевом зале таверны. Нарок, Митрид, и Тукран вскочили со своих мест и с клинками наголо стояли вокруг стола, за которым мы трапезничали. Митрид схватил за волосы Кагита, взяв бедолагу в заложники. Он прислонил лезвие своего гладиуса к шее декана, который было попытался сопротивляться, но ничего путного из этой затеи не вышло. Меч Кагита валялся под столом. Зная Митрида, я удивился, почему декан до сих пор остался жив, а не лежит на полу с перерезанной глоткой. Впрочем, ответ на мой вопрос нашелся сразу же. Контубернии стражников не торопились атаковать, деканы не отдавали приказов, ведь в руках рабов находился сын начальника караула! Упади с его головы хотя бы один волос, им всем придется несладко, ответственность за его смерть полностью ложилась на их плечи! Стража вскочила со своих мест, обнажила клинки, но стоило Митриду приложить лезвие своего меча к горлу Кагита, мигом засунувшего язык в задницу, запал стражников мигом сошел на нет.

– Если кто-нибудь из вас сделает хотя бы шаг, я перережу горло этому малому! – твердил Митрид.

Он давил на горло Кагита лезвием своего меча с такой силой, что у декана по шее скатилась тонкая капля алой крови. Губы Кагита скривились, он закрыл глаза, стараясь сохранить самообладание, не потерять лицо. Одно я знал точно, этот человек не хотел заканчивать жизнь бесславной смертью от руки раба на полу грязной каупоны своего дяди. У меня же было не так много времени, пока желание стражников разделаться с нами не перевесило желание уберечь сына начальника караула. Предстояло взвесить все за и против. Впятером против двадцати шести, в достаточно просторном, но все же замкнутом пространстве гостевого зала таверны Арта, прямо сейчас я не давал нам ни единого шанса.

– Что делать? – шепнул Рут. – Митрид не удержит их долго!

– Знаю, нам надо как-то уходить, – согласился я.

Я окинул взглядом периметр гостевого зала.

Контуберния Кагита, оставшись без своего декана, перегородила выход, выводивший из зала в стойло, где стоял мой Фунтик с другими жеребцами. Предположи я, что гладиаторы покончат со стражниками Кагита одним ударом, таких ударов придется наносить два. Стражников было в два раза больше, чем нас, к тому же к дверям сбегутся остальные. Чего стоило преодолеть молодым караульным жалкие несколько десятков футов между хаотично расставленными столами, чтобы окончательно перекрыть манящий выход? Перспективы казались не радужными. Я мог рискнуть, позволить ликторам вступить в бой с противником, вдвое превосходящим нас в силе, но сейчас силы врага превосходили нас в пять раз. Затея вступать в открытую схватку казалась безумной. Рут? Митрид? Кто бы из моих ликторов пал на скользком от крови полу каупоны, прокладывая нам путь к выходу? Нет, жертва за подобный прорыв казалась неподъемной. Потеряв людей здесь, мне придется поворачивать в лагерь. Сделать задуманное в одиночку я ни за что бы не смог. От мыслей меня отвлекли слова декана одной из контуберний, заговорившего с Митридом, твердившим, будто заведенный, одни и те же слова о том, что он готов перерезать Кагиту глотку.

– Раб, мы оба знаем, что это конец! Наш человек побежал к начальнику караула, не пройдет и десяти минут, как возле таверны окажется вся городская стража Беневента! – заверил он.