Битва за систему Дайнекс (СИ)

Орудия нашли цель, и к контейнерам метнулись яркие лучи. Взрыв. Еще один. На месте величаво плывущих контейнеров теперь облако ошметков. И в это облако влетают ракеты. И взрываются: одна, вторая, пятая! Еще один луч вонзается в облако. Взрыв.

— Все ракеты уничтожены, сэр, — как ни в чем ни бывало доложил Джонсон.

Я не ответил. Глянул на главный экран. Эсминец шел курсом на перехват, а фрегат отставал, он, похоже, вообще решил остановиться или…

— Искин, боевой режим включен?

— Использование боевого режима невозможно. Отсутствует основной двигатель, — мгновенно ответил компьютер.

Я в сердцах ударил себя по лбу. Идиот! Ну естественно! Мы ж на буксире, какой, к черту, боевой режим?! А, значит, сейчас… Выстрел спаренного двухсотпятидесятимегаваттного орудия фрегата разнес наш грузовик, не защищенный никакой броней, мелкие осколки. Ну вот и все. Теперь мы — идеальная мишень. Сейчас будет пристрелочный выстрел рельсотроном, и потом двадцать килограмм осмия продырявят эсминец, а от избытка переданной кинетической энергии случится взрыв такой силы, что корпус, наверняка, развалится на части. Ну, мы хотя бы попытались.

— Они высылают десантный бот. Нет, два, — радостно сообщил Джонсон. Ему явно нравилось работать за пультом наблюдения. От его навыков навигатора пользы не было, так что, он был счастлив быть хоть чем-то полезным.

Вот тут я удивился. Зачем Сакамото захват корабля? Намного проще уничтожить и дело с концом. Может он думает, что Таката на борту, и не хочет ее смерти? Маловероятно, но возможно. Боится, что кто-то из офицеров на борту не так поймет или некстати напишет рапорт. Этого не узнать никак. А вот то, что два штурмовых бота — один с эсминца, а второй с фрегата — направились к «Дартеру» с явным намерением взять нас на абордаж, было вполне очевидно.

— Мистер Хейз, сможем сбить хоть один? — вопрос-то я задал, но, прежде чем закончил, сам понял и ответ. Не сможем. Зенитные орудия сейчас снова на другой стороне и будут в нужной зоне еще не скоро. Дать залп из башенной установки можно. Но даже если ее не уничтожат сразу, как только она подаст признаки жизни, все равно шансов попасть в маневрирующий бот с первого выстрела немного, а второго нам не дадут. Эх, обидно. Очень обидно.

Ну хоть что-то мы можем сделать? Думай, Хромов, думай. Я сверлил глазами небольшие ромбики меток десантных ботов, будто под моим пристальным взглядом они могли развернуться и уйти. Но нет, оба бота уверенно ползли к «Дартеру».

А вот фрегат вел себя необычно. Он начал боевой разворот, причем, не к «Дартеру», а от него. В пустоту. Эсминец тоже вдруг бросил все и заложил циркуляцию, чтобы поскорее вернуться к фрегату. Что там у них происходит? Передумали штурмовать и сейчас просто взорвут нас и свалят?

И тут фрегат начал стрелять. Причем, в пустое пространство! Но зачем? Что происходит вообще?!

— Множественные цели. Курс шестьдесят два, плюс семь к плоскости эклиптики. Идут на сближение с «Юбари», — в голосе Джонсона был слышен осторожный оптимизм

— Еще группа целей. Курс шестьдесят девять, минус семь к плоскости. Тоже идут к «Юбари»! Сэр! Это же наши! «Фурии»! — тут уже Джонсон не выдержал и сорвался на радостный крик.

Действительно, на экране начали появляться многочисленные отметки спейсеров ВКС, десять, двадцать, — да тут целое авиакрыло! Вот за первой волной истребителей идут четким строем торпедоносцы «Мантикора». Вторая группа истребителей вклинивается между фрегатом и эсминцем и, разделившись на звенья, рассыпается в стороны, избегая зенитного огня. Четверка «Фурий» настигла десантные боты, те неуклюже пытаются развернуться, но получают порцию ракет, потом еще одну. Какой-то лихой пилот ныряет под брюхо одному из ботов и отрабатывает носовыми пушками в самую уязвимую часть. «Фурия» смельчака еще не успела толком улететь, как бот сотрясает взрыв, и он разваливается на части.