Читаем Битвы алмазных баронов полностью

Ликвидация СССР с необходимостью ставила перед надгосударственными структурами задачу создания достаточно мощного спарринг-партнера, на которого могла быть возложена миссия очередной «империи зла». В силу целого ряда обстоятельств в качестве такого противника был выбран «международный исламский терроризм». Мог ли алмазный рынок, эта своеобразная лаборатория, в которой уже многие десятилетия моделировались и отрабатывались методы глобального управления, остаться в стороне от захватывающего процесса проектирования и производства нового «исчадия ада», сравнимого по масштабу с германским нацизмом и коммунистической угрозой? Разумеется, нет. Детищу Сесила Родса в очередной раз предстояло сыграть пионерскую роль в отработке новейшей стратегии надгосударственного управления.

Терроризм как способ решения политических задач был известен с незапамятных времен, но до исчезновения СССР с политической карты мира, никогда не претендовал на роль самостоятельного политического игрока. Это был инструмент, который при определенных обстоятельствах использовался практически всеми серьезными участниками политической игры, независимо от идеологических оболочек, в которые они упаковывали свои стратегии. Террористическая деятельность, тем более в значительных масштабах, требует серьезного финансирования, поэтому конечным бенефициаром любой террористической организации могут быть только контролеры соответствующего бюджета — государства и (или) корпорации. Так оно и было до начала 90-х годов XX века. Террористические акты — убийства чиновников, общественных и государственных деятелей, захват заложников, взрывы административных и оборонных объектов и т. д. осуществлялись радикалами всевозможных калибров и сортов, но рано или поздно за этими действиями неизбежно вырисовывались физиономии заказчиков: превентивных государственных или корпоративных служб. Правило не знает исключений — любая современная крупная террористическая организация инфильтрована агентурой спецслужб именно в той степени, которая подразумевает ее целевое использование в нужный момент. Сам по себе терроризм в принципе не мог быть самостоятельным игроком, поскольку никакой идеологический флер не в состоянии прикрыть отсутствие экономической базы. Чтобы «международный терроризм» превратился из идеологической пустышки в реального глобального политического игрока, ему нужно было создать собственную экономику. Эту задачу и должен был решить алмазный рынок.

«Международный исламский терроризм» не мог финансироваться за счет бюджета одной или нескольких мусульманских стран, какой бы высокой степенью радикализма ни отличалось их руководство. Финансирование через государственный бюджет неизбежно привлекает огромное количество глаз и ушей. Источники оплаты единичного акта «государственного терроризма» можно на некоторое время более-менее надежно спрятать, но финансирование «мировой террористической войны», ведущейся одновременно на всех континентах, кроме Антарктиды, и в течение пары десятилетий пропустить через госбюджеты невозможно. А если существуют надежные доказательства, что новая угроза всего лишь инициатива одного или нескольких радикальных исламских государств, этих политических изгоев и экономических карликов, то и адекватное решение — короткий (слишком короткий!) межгосударственный конфликт с абсолютно прогнозируемым результатом. Убедительный пример — теракт на дискотеке La Belle в Западной Германии весной 1986 года, проведенный по заказу ливийских спецслужб и направленный против американских военнослужащих (пострадало более 200 человек) и через месяц — ответная бомбардировка авиацией США Триполи и Бенгази.

«Государственный терроризм» со стороны известных исламских стран не мог обеспечить глобального конфликта требуемого уровня и длительности, для этого требовалась надгосударственная исламская радикальная структура с оригинальными и непрозрачными для мирового сообщества источниками финансирования. Традиционные глобальные криминальные рынки: наркотиков, проституции, контрафакта — не годились для решения этой задачи в силу своей громоздкости, медленного оборота, а главное — тесной взаимосвязи с национальными бюрократиями, коррумпированность которых есть необходимое условие существования криминальных рынков. Проблема решалась только финансовыми потоками быстрыми, почти невидимыми и принципиально недоступными для контроля со стороны национальных бюрократий.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Разоблачение пермакультуры, биодинамики и альтернативного органического земледелия. Том 2
Разоблачение пермакультуры, биодинамики и альтернативного органического земледелия. Том 2

Устойчивое сельское хозяйство переживает кризис. Во многих отношениях этот кризис отражает более широкий социально-экономический кризис с которым американские семьи сталкиваются сегодня: экономические трудности, социальное неравенство, деградация окружающей среды ... все они нашли отражение в земледелии 21 века.    Итак, читатель, я задаю вам следующие вопросы: почему вы вообще заинтересовались органикой, пермакультурой и устойчивым сельским хозяйством? Было ли это потому, что вы почувствовали, что можете стать частью перехода сельского хозяйства к новой и устойчивой модели? Или потому, что вы романтизировали аграрные традиции и воображаемый образ жизни ушедшей эпохи? Было ли это доказательством того, что есть лучший способ?   Если пермакультура, или целостное управление, или биодинамика, или любая другая сельхоз-секта, эффективна, почему тогда мы слышим историю за историей о том, как молодой фермер залезает в долги, надрывается и банкротится? От модели сурового индивидуального крестоносца, работающего на своей ферме до позднего вечера, используя бесполезные и вредные сектантские методы пермакультуры и биодинамики, необходимо отказаться, поскольку она оказалась провальной и, по иронии судьбы, наоборот неустойчивой.

Джордж Монбио , Кертис Стоун , Эрик Тенсмайер

Экономика / Сад и огород / Сатира / Зарубежная публицистика