Битвы, изменившие историю

Недостаток второй Персидской империи состоял в том, что она не была империей. Ее правители носили титул Ахеменидов «царь царей», но эти цари, среди которых верховный правитель был вроде председателя комитета, были так многочисленны, в их руках сосредоточилось столько личной власти, что глава государства даже не смел продвигать способного человека, если он не родился в одном из княжеских домов. Там были великие феодалы, называвшиеся «повелителями болот», феодалы поменьше – «повелители деревень» и «рыцари», владевшие частью города или мелким поселением. И вдобавок еще волхвы или маздейские жрецы, которые в любой момент могли обвинить человека в ереси и любой проступок назвать еретическим.

Жесткое сцепление частей системы, закованной в железо, не давало возможности внести в нее изменения. Заменявшая конституцию традиция требовала, чтобы «царь царей» непременно происходил из царского рода, но не уточняла, из какого именно, поэтому в конце каждого царствования, а иногда и в середине разгоралась война за наследство. Можно удивляться, что политический талант, видимо свойственный индоевропейской расе, оказался способен преодолеть такие препятствия и создать относительно упорядоченное административное устройство и относительно справедливую налоговую систему.

Этот талант создал военную систему, одну из наиболее эффективных в раннем Средневековье. Благородство от высшей знати до простых «рыцарей» определялось благородством службы, в особенности военной. Подобно многим обычаям доалександровской империи, ахеменидская традиция, в соответствии с которой благородному человеку достаточно уметь скакать на лошади, метко стрелять и говорить правду, была с тщанием восстановлена и даже улучшена. Знать ничем не умела заниматься, кроме войны, хотя не в той мере, чтобы ее можно было спутать с феодализмом, распространившимся позднее на Западе. Представители военной касты Сасанидской империи не отгораживались от мира в изолированных замках и клялись в верности непосредственно «царю царей», минуя лестницу вассальной зависимости.

В отношении своей подготовки они отличались от западных рыцарей и от всех предшественников. Все воины были опытными всадниками; упадок пехоты, уже замеченный во времена Юстиниана и Велизария, достиг низшей точки, и единственными пехотными частями, входившими в сасанидскую армию, были обозные отряды, вооруженные небольшими копьями и обшитыми шкурами плетеными щитами. Конное войско стало продолжением комитата эпохи Юстиниана. У всадников были чешуйчатые кольчуги, стальные шлемы и легкие щиты, они имели при себе все мыслимые виды оружия: шестифутовое копье, лук, короткий прямой меч, булаву, ручную секиру, приспособление вроде лассо из двух веревок, чтобы сбрасывать неприятеля с лошади. Учитывая длительность подготовки, чтобы научиться владеть всем этим вооружением, неудивительно, что война стала их профессией. Персидские воины были хороши для тяжелых ударов при построении сомкнутыми рядами под звук трубы; немало варваров-степняков служило у них рядовыми легкой конницы; кроме того, у византийцев они переняли технику осады и научились обращаться с осадными орудиями. Как правило, персидская армия использовала облаченных в броню слонов, но только в качестве резерва.

Персидская армия имела две уникальные особенности, игравшие значительную роль в психологической войне. Во-первых, в центре передней линии всегда присутствовал громадный трон, который во время военных действий занимал шахиншах или заменявший его главнокомандующий. Вокруг повелителя выстраивались избранные телохранители, называемые «бессмертными», как это было в дни старой империи почти за тысячу лет до того, далее следовал внешний круг пеших лучников. А впереди неизменно несли другой уникальный предмет – Дирайш-и-кавьяни, якобы кожаный передник легендарного кузнеца, который в незапамятные времена основал государство, возглавив мятеж против семитов, тогдашних правителей. Передник с тех пор превратился в знамя размером пятнадцать футов на двадцать два, богато украшенный драгоценными камнями, так как почитался священным, и каждый новый царь добавлял к нему новые украшения с одобрения маздейских жрецов. Если персидской армии грозил разгром, то первейшей заботой было сохранение священной реликвии; воины отдавали за нее свою жизнь.