Битвы за Кавказ

Рано утром 23 июня мощный обстрел русской артиллерии заставил замолчать турецкие орудия на хребте Квирике. В атаку пошла русская пехота, однако она продвигалась очень медленно. Утром была захвачена первая линия турецких траншей, а ближе к вечеру – вторая, но турецкая пехота, засевшая на хребте, упорно сопротивлялась. Гурчин надеялся, что его пластуны и ополченцы, двигаясь по долине Кинташа, смогут обойти с фланга позицию Квирике, но в этой долине они попали под сильный огонь нерегулярных снайперов, и сражение превратилось в серию стычек между небольшими рассеянными группами солдат. Более того, турецкая артиллерия на хребте Дева помешала русским полевым батареям пройти вперед и поддержать пехоту. К вечеру потери русских достигли тысячи человек убитыми и ранеными. Войска устали, и для дальнейшего развития наступления нужно было бросить в бой резервные части. Гурчин и Шелеметев доложили Оклобжио, что позиции Дева исключительно сильные и хорошо защищены. Около 7 часов вечера генерал предложил считать сражение 23 июня простой разведкой боем и приказал войскам отойти под прикрытием темноты и занять позиции на Самебских высотах и Столовой горе. На следующий день, 24 июня, турки пошли в контратаку. Густой подлесок позволил подойти к русским позициям так близко, что над их батареями на какое-то время даже нависла угроза захвата. Несколько часов они обстреливали турок шрапнелью. Турки несколько раз бросались в яростную атаку; их удалось сдержать лишь штыковым ударом. После обеда Дервиш-паша отвел своих людей; его потери почти сравнялись с потерями русских накануне.

Оклобжио ни в коем случае не мог считать результаты этих двухдневных боев удовлетворительными. В своем докладе в ставку в Тифлисе он описал мощные турецкие позиции на высотах Квирике и Дева и объяснил, в какой опасности оказались русские войска на Самебской линии из-за того, что их левый фланг был открыт для нападения партизан, действовавших в окрестностях Ачквис-Чая, а правый находился в зоне досягаемости орудий турецких военных кораблей. Доклад Оклобжио был получен в Тифлисе одновременно с вестями о поражении в Зивине, и ему было приказано отступить на исходные позиции в Муха-Эстате. К 30 июня генерал завершил отход на линию Муха-Эстате, где его войска сосредоточивались двумя месяцами ранее. В течение этих месяцев от главного фронта отвлекли значительные силы. Кроме того, за неудачно спланированные и плохо подготовленные наступательные операции русская армия заплатила 2 тыс. убитых и раненых и таким же числом больных, которые подхватили тропическую лихорадку.

Пока Оклобжио угрожал Батуму на побережье, комендант Ардагана полковник Комаров предложил начать наступление на Батум. 24 июня он, имея под командованием два с половиной батальона, двинулся на Ардануч, который контролирует ущелье Чороха и стоит в 80 км от Ардагана по Батумской дороге. Комаров наголову разгромил местный турецкий отряд в составе 3 тыс. резервистов и нерегулярных бойцов, но, когда попросил разрешения идти дальше на Артвин, ему было приказано без промедления вернуться в Ардаган.

В начале июня отряд генерала Кравченко, возвращавшийся из Сухума, и колонна генерала Алхазова, наступавшая из Кутаиси, соединились в Окуме. Их общие силы насчитывали 6 тыс. пехотинцев, 1,5 тыс. кавалеристов и 20 орудий. Предполагалось, что этого будет достаточно для ликвидации банд восставших абхазов (их было не более 3–4 тыс., воевавших на обоих берегах реки Кодор). Однако Алхазов не имел четкого плана действий. Он послал на берега Кодора небольшие отряды, но, когда абхазы напали врасплох на несколько сотен бойцов самурзаканского и имеретинского ополчений и разгромили их, он решил сосредоточить свои войска в Иллори, стоявшем в устье реки Галлисга, и в Поквеши, расположенном в 30 км от моря. Очемчири, находившийся в 15 км севернее Иллори, и северная часть Самурзакана, между Галлисгой и Кодором, остались без защиты. После этого Алхазову доложили, что турки готовятся атаковать Иллори и Поквеши.