Битвы за корону. Прекрасная полячка

Мстиславский охнул, Романов крякнул, а Нагой вообще, не сдержавшись, захохотал. Ох не зря его Дмитрий поставил на Конюшенный приказ — и впрямь ржет как лошадь.

Мнишек навряд ли знал, где находится Обь и Енисей. Сомневаюсь, что он и названия-то такие слышал, но, судя по бурной реакции присутствующих, все понял. Лицо мгновенно раскраснелось от злости, глаза свирепо буравили мою грудь, усы яростно встопорщились. Однако я не собирался закрывать тему с землями. Мне же нужно знать точно, что обещал ему и Марине Дмитрий, а потому я продолжил, вновь давая ему надежду:

— Иное дело, пан Мнишек, если в брачном контракте указаны конкретные владения, перечислены города. Тогда…

— Так они и указаны! — перебивая меня, радостно завопил ясновельможный. — А касаемо трети Руси, то я и сам понимаю, что оно слишком.

Тут он вновь, по своему обыкновению, принялся долго разглагольствовать о чрезмерной жадности, коя сгубила не одного молодца, обильно цитируя Ветхий Завет, а затем скромно изложил свое согласие удовольствоваться новгород-северскими землями и половиной смоленских. Мол, именно их Дмитрий обещал передать пану Мнишку в вечное и потомственное владение, о чем имеется соответствующая запись.

Та-ак, значит, мои данные точные. Жаль, но о Марине ни слова, равно как и о Пскове с Новгородом Великим, а также о ее безграничных правах в них. Что ж, зайдем с иной стороны.

— Если указаны, то и говорить не о чем, — развел руками я. — Само собой, надо платить. — Остальные недовольно загудели, но я остался непреклонен и протянул руку к Мнишку. — Давай контракт-то, ясновельможный пан, а то народ, сам видишь, волнуется.

— Он остался в Самборе, но я даю слово благородного шляхтича, что ни в чем не солгал, — выпалил Мнишек, гордо выпятив грудь и выставив вперед ногу, словно бойцовский петух.

Мне не вовремя вспомнился старый анекдот. «Мы джентльмены и карты не проверяем. И тут мне удача как поперла…» Я закашлялся, пряча улыбку. Нельзя, никак нельзя острить по поводу его благородства. Одно дело — выйти из доверия, совсем другое — нажить в его лице непримиримого врага, коих у меня и без того чуть ли не треть Думы, если считать братьев Романовых и всех, кто входит в их клан.

— Ну-у коль слово, чего ж не поверить, — успокоил я его. — Но что нам отвечать, если бояре поинтересуются, видели ли мы сей контракт? Не-эт, дорогой Юрий Николаевич. Давай-ка покажи нам его, а тогда сядем и станем думать, где взять деньги для выплат.

Мнишек призадумался. Я не торопил, спокойно глядя на него и гадая, что победит в душе ясновельможного: жадность или осторожность. С одной стороны, доходы-то с этих земель действительно немалые. Как сообщил мне Власьев, при Борисе Федоровиче Годунове с Новгорода и Пскова за счет тягла и податей собирали в казну чуть ли не шестьдесят тысяч рублей. Про торговые пошлины и вовсе молчу. Один Псков давал более двенадцати тысяч — столько же, сколько сама Москва. А если добавить все остальное да приплюсовать к ним доходы с новгород-северских и смоленских земель, получится все полтораста, то бишь полмиллиона злотых. Славный куш, что и говорить.

Но с другой стороны, сейчас у его дочери есть шанс хапнуть всю Русь — а если бояре, прочитав контракт, возмутятся? Если им придется не по нраву, что она вправе внедрять там католическую веру? Эдак можно и вовсе всего лишиться.

— Пока гонец доедет до Самбора, пока обратно… — промямлил Мнишек.

«Итак, победила осторожность», — констатировал я, чуточку расстроившись, но надежд заполучить брачный договор в свои руки не оставил.

— Что ж делать, подождем. А чтобы ускорить доставку, могу оказать помощь как гонцами, так и лошадьми.

Но ясновельможный, почуяв неладное, вежливо уклонился от моего предложения, ловко вернув разговор к наболевшей для него теме:

— А пока ждем, мне бы… — Он осекся, но ловко поправился: — То я сказываю от имени своей дочери. Суть в том, что Дмитрий и ей в контракте обязался передать кое-что. В частности, Великий Новгород, Псков и прилегающие к ним земли. Все они дают немалый доход. Но Марине Юрьевне хотелось бы уже теперь получить из него некоторые суммы на… текущие расходы. Разумеется, они будут учтены, и, когда выяснится, что она имеет право не токмо на них, но и на гораздо большее, мы вычтем их из…

— В размере?.. — перебил я его, но стараясь сохранить самый что ни на есть благожелательный тон.

— Достаточно… тридцати тысяч злотых.

— На ближайший год? — вновь уточнил я.

Мнишек презрительно фыркнул и поправил меня:

— В месяц, князь.

— Лихо, — присвистнул Нагой.

— Я, хошь и старейший изо всех бояр, и то по сто рублей имею, — проворчал Мстиславский.

— А на что ей столько? — миролюбиво полюбопытствовал Романов.

— Всего и не перечислишь, но, поверьте, очень много расходов, — посетовал Мнишек. — К примеру, скоро потребуется перешивать платья, ибо прежние станут тесны в силу известных обстоятельств.

Ладно, постараемся повлиять на твою жадность, приперев к стенке, чтоб тебе деваться было некуда, кроме как отправить гонца за контрактом.