Битые козыри

Милз, уже когда крикнул «никогда!», отчетливо представлял себе всю безвыходность положения. Этот негодяй прав: от гангстеров никуда не скроешься. Отказать им – значит самим похоронить все надежды… Но и вступить в сделку с этим чудовищем Гудименом, отрастить ноги убийце, отрубившему витагеновые руки Силвера… На это Гарри никогда не пойдет… Гарри. А ты сам?… Но если другого выхода нет… Обречь Гарри и себя на мучительную смерть…

– Мне кажется, что вопрос прояснился, – вкрадчиво напомнил о себе Бармингем. – Я понимаю, что сами вы не можете назвать день, когда доктор Лайт сможет приехать к нам. Всю необходимую аппаратуру мы доставим своими силами…

– Аппаратура – это вся лаборатория. Никуда ее перевозить невозможно.

– Допускаю, док. Из этого следует, что моему шефу придется приехать к вам. Что ж… Я думаю, что он согласится.

– А я не думаю, что согласится мой шеф. Он не из тех людей, кого можно запугать.

– Зачем пугать? – удивился Бармингем. – Человек он, судя по тому, что я о нем знаю, разумный, умеющий рассуждать. Если вы в точности передадите ему наш разговор, он все взвесит и придет к тому же решению, к которому пришли вы. Нет ничего проще, док, чем принять правильное решение, когда оно единственное.

Гангстер прав, когда говорит, что он, Милз, уже принял решение. Оно действительно единственное. Но как убедить в этом Гарри? Страшно было даже подумать о том, как встретит он предложение Гудимена… Милз слишком хорошо знал своего друга, чтобы не обманывать себя. Лайт может рискнуть всем, может умереть, но не отступится от своих принципов.

Договорились все уточнить на следующий день по оптитрону. Бармингем улыбнулся, но благоразумно руку на прощанье не протянул.

26

Сначала все было так, как ожидал Милз. Лайт уставился в него непонимающими глазами и, прежде чем переспросить, долго молчал.

– Ты в своем уме?

– Но другого выхода у нас нет, Гарри. Я понимаю, как отвратительно это предложение, сам пережил ужас, когда услышал его. Но нет другого выхода, нет… Не можем же мы от всего отказаться, всем пожертвовать…

– Неужели от них нет никакой защиты?! Нужно немедленно обратиться в полицию, к прокурорам, судьям!

– С чем обратиться, Гарри? В чем их можно обвинить? В убийстве Силвера? Но ты же хорошо знаешь, что наши голограммы никакой доказательной силы не имеют. Если бы мы даже захотели раскрыть тайну нашей информации, прошел бы не один год, пока датчики и голограммы были признаны наукой и приобрели юридическую полновесность. А в нашем распоряжении даже не дни – часы. И следов от нашей лаборатории не останется… Я долго думал, Гарри, старался найти хотя бы щелочку…

– Они нас шантажируют. Разве это не преступление?

– А как мы докажем? Безногий человек обратился за помощью. Что в этом преступного? Если бы знали другие, где родился витаген, обратились бы десятки тысяч.

Лицо Лайта заметно изменилось. Он словно забыл, о чем они говорили. Отрешенный от всего, он смотрел в одну точку. Милзу хорошо были знакомы резкие переходы в состоянии его друга. У Лайта промелькнула какая-то новая мысль, он остановил ее и тщательно рассматривает.

– Пусть Минерва даст все, что есть о Гудимене – Никаких следов смятения и протеста в глазах Лайта не было. Он стал серьезным и деловитым. – Нет, всего не нужно. Достаточно обобщенной голограммы.

– Дать общую характеристику? – спросила Минерва, когда голограмма Гудимена укрупнилась и стали доступными глазу все нюансы светившихся красок.

– Не нужно, – сказал Лайт. Он и Милз достаточно понаторели в расшифровке мозговых иероглифов, чтобы самостоятельно разбираться в простейших вещах.

Милз не понимал, зачем понадобилось Лайту вновь вглядываться в гнусную душонку гангстера. Все и так было хорошо известно. Еще одно знакомство с ней могло только укрепить противодействие единственному разумному решению.

– Полный набор дьявольских качеств, – словно с удовлетворением констатировал Лайт.

– Да, от ангельских крыльев не осталось и пуха, – поддержал Милз. – Но с этим придется смириться, Гарри.

– Нет! Не смирюсь, – откликнулся Лайт и повернулся к Минерве: – Я задам тебе трудный вопрос, Мин. Если бы удалось выжечь всю эту пакость, в которую превратился Инс, что произойдет с интеллектом?

– Изменения в деятельности мозга будут столь значительны, что предсказать результат я сейчас не берусь, – призналась Минерва.

– Но не подохнет же Гудимен? – зло спросил Лайт.

– Разумеется. Будет жить.

Милз уже понял, что задумал Лайт, и, еще не веря своей догадке, спросил:

– Ты хочешь…

– Да, – помог ему Лайт. – Я сделаю ему новые ноги, но при одном условии – попутно выправлю его кривые мозги.

– Эксперимент на человеке?.. Ты считаешь это допустимым, Гарри?

– Все полезное допустимо… Эксперименты на людях лаборатории военного министерства проводят десятилетиями. Там манипулируют генами, орудуют скальпелем, электродами, газами. И все для того, чтобы обуздать интеллект, превращать толпу в покорное стадо или в разъяренных зверей.

– Но мы всегда возмущались этим. А теперь…