Бюро добрых дел

«Звезды нас романтикой манят.
Тянут к себе, опьяняют, дурманят.
Сядем с тобой в наш большой звездолет
И поспешим в яркий славный полет».

— Что это было? — удивилась Жанна.

— Да так, иногда пробивает в последнее время на рифмоплетство.

— Раньше я не замечала за тобой этого.

— Если честно сказать, то я сам не замечал. А недавно вырвалось и понеслось. Может я стал романтиком?

— Из кого? Из прагматика? Не смеши. Ты всегда был романтиком. Просто сейчас вышел на новый уровень.

Жанна прижалась к кавалеру так они дошли до посадочной площадки.

Внутри катера было темно и тихо. Казалось, что даже тише, чем на улице. Хотя за бортом кроме цикад никто не создавал колебаний воздуха. Жак включил внутреннее освещение.

— А здесь уютно, — сказала Жанна оглядевшись. — Это и будет нашим джипом для путешествия?

— Пока да, а дальше будет лимузин.

— Классно, и даже лимузин.

Жак оглядел внутреннее пространство. К креплениям с правого и левого борта были приторочены почтовые дроны. Три — те самые, которые он брал с собой в начале путешествия, один новый. Все-таки предупреждение о проверке уровня заправки было не зря. В реакторе одного из них запас топлива заканчивался. Вообще запаса горючего у дрона хватает на неделю интенсивных полетов, потом перезаправка. Этим занимаются специальные фирмы. Реактор извлекается полностью, а затем отправляется на переработку — он одноразовый, а в дрон устанавливается новый реактор, с новым топливом. Дорого, конечно, но других вариантов автоматической межпланетной связи нет.

— А куда мне садится? — спросила Жанна.

— А куда хочешь, — Жак показал на крайние кресла. — Хочешь справа, хочешь слева.

Он сел на пилотское место и включил панель управления.

Дама села в кресло слева и разулась, поставив босоножки рядом.

— А вот этого я делать не советую, — с нотками строгости в голосе сказал Ремю. — В отличие от тех лайнеров, которыми тебя возили на Тусу и обратно, здесь нет гравитации в полете. А посему твои шлепки в пути могут прилететь тебе или мне, как получится, в лоб. Поэтому обуйся, сними бусы, если не хочешь, чтобы они оказались у тебя во рту, убери их в сумочку, а сумочку пристегни сбоку от кресла, как я это сделал с твоей сумкой, да, и пристегнись сама. И извини, что я тобой командую, — не без сарказма сказал Жак. — Но это меры безопасности.

Жанна послушно выполнила все, что было сказано. При этом с подвохом спросила:

— А если я, извиняюсь, захочу в дамскую комнату?

— Кресла оборудованы специальными устройствами, но я стараюсь потерпеть до грунта. Потом это отдавать в утилизацию, тратить деньги…

Жак не закончил фразу. Бортовой компьютер просигнализировал о готовности к полету.

— Трогаемся, — Жак ввел целеуказание на Мёбиус. — С началом путешествия.

Катер начал удаляться от планеты. Загорелся зеленый индикатор.

— Мы готовы уйти в подпространство, — пояснил Жак.

За бортом сгустился серый туман.

— Теперь можно заняться светской беседой, — Ремю, насколько позволяла невесомость и ремни, вольготно откинулся на спинку кресла и повернул его в сторону дамы. Жанна сделала то же самое. — Мы сколько не встречаемся, все разговоры только о делах, — и, подумав, добавил. — Расскажи о взглядах ваших сторонников, тусовщиков. Я, если честно, до сих пор не понял в чем идея. Показать всем, кто как может нелепо одеться? Посоревноваться этом? Или есть более глубокий смысл.

— Вот ты, как и все, путаешь тусовщиков с ребятами, которые дергаются под музыку в подворотнях, панками или хиппи, например. Наши сторонники не стремятся показать всему миру кто чем, как ты говоришь, обладает. Мы просто стараемся быть вместе, весело проводить время. Если, конечно, позволяет климат, то на улице, в крайнем случае, в помещении. А такая одежда, скорее дресс-код.

Жак внимательно смотрел на собеседницу, иногда делал движения головой, говорившие о понимании.

— Изначально, — продолжила Жанна, — человек для общения выработал язык жестов, потом слова, а дальше он развил язык жестов до танца, пантомимы, жестикуляции во время пения и так далее.

— А одежда здесь причем? Яркие образы, парики…

— Любая одежда создает условности. Но зачастую мы создаем эти условности сами. Одежду человек создал, чтобы защититься от агрессивной внешней среды. Потом сделал показателем статусности. Сейчас цивилизованное человечество не представляет себе, как можно ходить в кричащей, вне статусной одежде, а не в том, что тебе предписывает твое положение. Военный — военная форма, чиновник — строгий костюм, рабочий — комбинезон. И так далее. А вот здесь наше движение дает ответ — очень просто. Можно подчеркивать свой статус при помощи аксессуаров. Например, золотая цепочка на ноге, — она показала на щиколотку. — В нашей среде показатель достатка, а кулончик, который ты видел на мне в офисе — показатель положения или уровня в организации. И все. Вся информация для людей моего круга. Тебе интересно?

— Очень интересно, — Жак начинал оценивать сказанное.