Бюро добрых услуг рассеянного волшебника

Бабушка надела белый передник и внесла целое блюдо пирожных. У Василая заныло в животе. Он со страхом подумал, а вдруг все пирожные на этом чердаке заколдованные? Поэтому он сразу же отказался от них. А чтобы не огорчать бабушку, выпил пятнадцать чашек чая — ведь они были совсем маленькие, не кошачьи, а мышиные.

Радостный Василай отправился домой.

— На этот раз всё хорошо? Или опять что-то не так? — спросил волшебник, которого мучила совесть.

— Теперь день рождения получился что надо, — обрадовал его довольный Василай.

Вот так приходилось Василаю работать почти каждый день.

Как-то в обеденный перерыв среди чёрных и коричневых, кудлатых и причёсанных собак он заметил совсем-совсем маленькую с печальными глазами. Она сидела, поджав хвост, и ничего не ела. Только смотрела вокруг, и печаль не сходила с её глаз и с её чёрного носика.

— Как тебя зовут? — остановился рядом Василай. Ведь странно, когда во время обеда кто-то один сидит и вздыхает.

— Альмка.

— А чего же ты не ешь? — «поболел» за свое бюро добрых услуг и его обеденный перерыв Василай.

— Не хочется.

— Ты сыта? — пытался найти хоть какой-то ответ Василай. — Тогда понятно.

— Нет, — тряхнула головой Альмка. — Я давно уже не ела, но всё равно не хочется. Совсем.

И на Василая повеяло печалью и горестью. Видно, у Альмки что-то случилось.

Так и оказалось. В городе Альмка искала своих хозяев. Летом на даче вместе с ребятами ей было очень весело. Она была самой главной игрушкой, её вкусно кормили, особенно за обедом. А теперь хозяева уехали и оставили её среди опавших листьев и гигантских лопухов. А Альмка так привыкла к хозяевам. И даже готова была простить им, что они бросили её одну.

— Мы не дадим тебя в обиду, — решил Василай. — Мы тебя пристроим. Не к ним. К ним мы тебя не вернём. Ты попадёшь в настоящие дружеские руки.

Василай подумал и подошёл к огромной чёрной собаке. И хотя ему было страшно, потому что собака эта была не меньше велосипеда, он её о чём-то попросил. Собака согласилась, и они втроём отправились к трубе, которая лежала поблизости. Траншею для неё вырыли, а трубу ещё не положили.

Чёрная собака покорно залезла в трубу.

— Ты умеешь лаять по-детски? — спросил её Василай. — Так давай. Только жалобней. Посмотрим, у кого какое сердце. — И они с Альмкой спрятались в кустах поблизости.

Чёрная собака принялась жаловаться на свою собачью жизнь. Её плачущий голосок, усиленный трубой, как громкоговорителем, разносился по всему переулку. Казалось, услышь его — и ты сам заплачешь. Так, во всяком случае, думал Василай. Он готов был сам смахнуть слезу, хотя и знал, что собака эта пока только актёр.

Но люди не знали этого. Они не останавливались, а только шли и шли. Они очень спешили и не хотели терять времени. Пусть собаки сами разбираются в своих делах — наверное, решали они. Но ведь человек должен быть человеком и по отношению к собаке.

— Смотри, — вдруг толкнул Альмку Василай после получасового ожидания. — Вот идут двое. Нравятся они тебе?

Действительно, из спешащей толпы вынырнули два мальчика и заторопились к трубе. Только шли они очень странно, время от времени оглядывались да ещё воровато подбирали с земли камешки.

— Сейчас ты узнаешь, что такое настоящая меткость, — сказал один другому.

— Вытаскивай мишень, — обрадовался другой.

Мальчик схватил палку и зашарил ею в трубе. Собака перестала тявкать, рассердилась и перекусила палку.

— Сломалась? — удивились мальчики. — Сейчас мы тебя выкурим. Неси хворост.

Они быстро принялись готовить костёр. В карманах нашлись и спички. Но тут прозвучал условный сигнал Василая.

Чёрная собака, величиной с велосипед, вылезла из трубы и потянулась, обнажив грозные клыки. Она облизнулась и двинулась на озорников.

— Мамочка! — закричали герои и, спасая штаны и жизнь, ринулись прочь. А чёрная собака, довольная собой и разминкой, забралась обратно в трубу.

Она прочистила горло громким лаем и снова принялась жалобно по-щенячьи скулить.

Вскоре к трубе направилась девочка с пакетом под мышкой. Теперь уже Василай ничего не спросил у Альмки. Кто его знает, что последует дальше. Хоть это и девочка, но никто не знает, что у неё в пакете. Может, немного динамита?

Но девочка просто присела на корточки и принялась звать собаку.

— Эта ничего, эта подойдёт. Ты как считаешь? — спросил Василай Альмку. Но Альмка ничего не ответила. На всех своих четырёх лапах она неслась к девочке в синем платьице.

— Как это ты здесь? — удивилась девочка, увидев Альмку. — Ты, наверное, с другой стороны трубы вышла?

Она достала гребешок и принялась расчёсывать Альмку. Чёрная собака, сидя в трубе, тяжело вздохнула, увидев такое блаженство.

Схватив в одну руку свой кулёк, а в другую Альмку, девочка ушла, а чёрная собака вздохнула им вслед.

— Ты перестань, перестань сейчас же, ты уже большая, — посочувствовал ей Василай. — Пошли поскорее…

Он старался увести её от грустных мыслей.

— Нет, ты иди, а я останусь. Может, и я кому-то нужна? — решила чёрная собака величиной с велосипед и села ждать своего счастья.