Бюро добрых услуг рассеянного волшебника

Всех волшебников в городе Мокулай знал, но ни одно имя не начиналось на Ф. И волшебниц тоже. Может, она уже на пенсии? Тогда это действительно скорее всего волшебница-колдунья. Именно они пораньше уходят на пенсию, чтобы лучше выглядеть, ведь волшебницкая работа вредная, на ней быстро стареют от многочисленных превращений. А пенсионером быть неплохо: нельзя только заниматься сильным колдовством, мелким тоже нельзя, но кто за ним уследит?

«Так что хорошо нагадить она нам сможет и на пенсии», — думал волшебник, вспоминая всё, что он знал.

Василай же не думал всякими волшебными способами, он был просто котом, хотя и говорящим. Поэтому он думал просто так. И видите, без волшебства тоже многого можно достичь: ведь он первый догадался, что скорее всего это она. Но, к сожалению, больше ничего умного в голову не приходило. Василай поводил усами, побил хвостом. И всё равно ничего.

Тут он посмотрел вокруг и увидел, что все перестали есть, заметив их печальные лица. Коты и собаки принюхивались, пытаясь им помочь, ещё не зная чем. Птицы поднимались повыше, чтобы разглядеть какие-нибудь следы. Ведь все видели сегодня заколоченные окна. Но носы не могли найти запаха, а глаза — следов. Поэтому они снова внимательными мордочками уставились на двух друзей. Когда же они наконец скажут, что случилось?

«Конечно, конечно, — думал Василай. — Если я не знаю сам, то спрошу у своих друзей. Ведь друзья всегда помогают в беде. А теперь и беда у нас общая. В общей радости мы были вместе, так неужели расстанемся в общей беде?»

Василай забрался повыше и развернул белое полотнище над головой. Но звери и птицы только в недоумении раскрыли глаза. Ведь ультиматум был написан на человеческом языке. Тогда Василай перевёл все это на мышиный, кошачий, собачий и птичий языки. Он единственный мог быть переводчиком на этом собрании птиц и зверей. Кроме волшебника, конечно.

Все задумались.

— Кто это мог сделать? — спросил Василай. — Кто?

Василай переводил взгляд с одного на другого, но все виновато опускали глаза.

Забили крыльями птицы и зачирикали: «Нет, не знаем».

Зарычали от усердия собаки, но закрутили непонимающе большими головами с умными глазами.

Замолчали, вздыхая, коты: уж они-то помогли бы Васи-лаю, если бы знали.

Спрятали глаза мышки и виновато поджали свои хвостики.

— Никто не знает, — вздохнул Василай. И вместе с ним вздохнули все как один. Этот вздох был таким печальным, что горестью своей обжёг соседний каштан, и все листья его, мгновенно пожелтев, опали. Этот горький вздох поднялся к небу чёрной тучкой, и я уверен, что если бы из этой тучки полил дождь, он был бы не пресным, а солёным. Как слёзы.

Но тут к Василаю подбежала знакомая мышка с зонтиком и запищала прямо в ушко.

— Я знаю, я знаю…

— Кто? — вскочили на ноги Василай и Мокулай.

— Кто? — вскочили на лапы собаки и кошки.

— Кто? — подлетели и уселись вокруг птицы.

А все мышки гордо посмотрели вокруг. Вот мы какие! Самые маленькие, но зато самые знающие.

Мышка раскрыла рот, но её голосок утонул в шуме и грохоте, которые раздались внезапно. Казалось, рокотали реактивные двигатели. Гул шёл откуда-то сверху и всё приближался. Все в испуге задрали головы: на них пикировала чёрная ворона. Шум забивал уши и был такой силы, что становилось больно только от него одного. Все согнулись и прикрыли головы руками, так как трудно было поверить, что это всего лишь ворона. Чёрные крылья, чёрный хвост и чёрная голова неотвратимо приближались, и столько злости исходило от них, что трудно было не содрогнуться. Все сердечки стали биться в десять раз чаще.

Ворона, казалось, врежется в толпу, но она в последний момент скинула вымпел с посланием и взмыла в небо. Нет, она не улетала, она выжидала и готовилась ко второму заходу.

Все в оцепенении сидели, пока Василай разворачивал новое послание. И снова голубой гладью было вышито:

НЕМЕДЛЕН

Ф

При Ф ещё торчала иголка с ниткой. Так торопился кто-то, что даже не успел вытащить иголку. Иголку с голубой ниткой.

Все посмотрели на волшебника. Как он? Что он? Волшебник распрямился и расправил плечи.

— Никогда, — грозно сказал он.

— НИ-КОГ-ДА! — прокричал он в небеса.

Ворона несомненно услышала этот голос, потому что она развернулась на месте, кувыркнулась и устремилась на них во второй раз. Снова задрожали листья и ветви деревьев вокруг. Но теперь уже меньше дрожали сердечки птиц и зверей, потому что все они собрались вместе и закрывали друг друга своими телами и крыльями. Каждый был хоть капельку прикрыт. А над всеми возвышалась фигура Мокулая, который, сложив руки на груди, презрительно наблюдал за военными манёврами вороны.