Бюро добрых услуг рассеянного волшебника

— Мы такие маленькие, — продолжала мышка, не заметив его душевных переживаний, — что везде-везде можем побывать: и в седьмой квартире, и в двадцать седьмой, и на чердаке, и в подвале. И кое-где кое-что можем услышать. И рассказать это друг дружке. Точнее, подруга подружке. Ведь поделиться с подружкой можно не только корочкой хлеба, но и кусочком новостей. А эта Феонила подсылает к нам свою кривоногую собачку Ирэн, чтобы та узнавала все наши разговоры и доносила ей. Все-все. Самые тайные-претайные.

— Ну, допустим, уж самые-пресамые ей не услышать. Собаке, даже маленькой, никак не забраться к вам в норку. Разве что слуховую трубку туда запустить, как доктору…

— А вот и да, а вот и да! Она делает её маленькой, как мышку, чтобы та могла залезать в наши самые тайные норки и там всё вынюхивать и всё выслушивать. А мы её боимся, потому что она хоть и маленькая, но всё равно не мышка, а собака. Вот почему, я думаю, что Ф — это ФЕОНИЛА. А Феонила — это плохо.

Мышка с зонтиком так много сказала, что даже сама испугалась: вдруг она выговорила сразу все слова, которые ей отпущены на целую жизнь. Поэтому она молча подхватила зонтик и юркнула в норку.

— Мы всё узнали и ничего не знаем, — вздохнул волшебник, проводив её взглядом.

— Почему же? Мы знаем теперь точно кто. И это самое главное. Ведь зная кто, мы знаем нашего врага, — успокоил его Василай.

— Это-то так, но почему он, то есть она, вдруг стала нашим врагом? — снова вздохнул волшебник. — Почему?

Глава пятая Почему

Феонила действительно была колдуньей. Когда-то. Сейчас она уже ушла на пенсию. Вообще-то пенсионерам нельзя заниматься волшебством. Поэтому перед уходом на пенсию совет волшебников все колдовские знания изымал из их памяти, а заполнял её простыми вещами: сколько стоит буханка хлеба и бутылка молока, например. Но Феонила была хитрой и перед уходом на пенсию некоторые заклинания записала в свою маленькую сафьяновую книжечку. Теперь она сама вроде действительно ничего не знала, что было вполне по правилам, зато за неё все секреты хранила маленькая книжечка: как самой превратиться в ворону или как Ирэн сделать совсем маленькой. Всё-всё, что поместилось на страницах записной книжечки, стало её силой. Она писала туда таким мелким почерком, что ей пришлось теперь носить очки, чтобы прочесть все заклинания. Зато мелким почерком поместилось куда больше, чем крупным.

Вот так Феонила и делала свои маленькие гадости. Собственно, ради этого она и жила. Конечно, гадости были небольшими, неприметными, чтобы совет волшебников не заметил, что она нарушает правила. Поэтому через некоторое время волшебники о ней совсем забыли. И Мокулай тоже. Он ведь долго искал кого-то на Ф, но никак не мог найти. И никогда бы не узнал, если бы не мышка с зонтиком. Такой колдуньи уже давно не было. Но она была.

Соседи и подавно не считали её колдуньей. Кто сейчас поверит в колдовство? Они просто считали её злой и сварливой старушкой. Подумаешь, разговаривает со своей кривоногой собакой — старый человек, да и только. Ведь им и в голову не приходило, что собака тоже не молчит в ответ. А если бы они и заметили эти беседы с Ирэн, им бы подумалось, что всё это просто показалось.

Феонила занималась своими делами, ссорилась с соседями и дворничихой и думать не думала о бюро добрых услуг. Но вот однажды эта новость докатилась и до неё. Как всегда, она сидела у стены и читала письма. Почему у стены? Дело всё в том, что жила она на первом этаже, а снаружи на стене дома висел синий почтовый ящик. Феонила пробила свою стену, сделала в ящике отверстие, и все письма теперь из почтового ящика падали прямо к ней на стол.

А когда машина приезжала за письмами, то шофёр удивлялся, что за странный район: здесь никто не пишет писем. И никому невдомёк было, что письма кончали свою жизнь в руках Феонилы. Ведь в письмах так много интересного, вот Феониле и не терпелось их почитать. А то, что она читала чужие письма и что это очень некрасиво, было для неё вдвойне приятным.

Больше всего на свете она любила читать печальные письма, чтобы посмеяться и порадоваться. Ведь у злого человека всё наоборот: он радуется, когда услышит что-то печальное, и начинает грустить, если видит, что кругом и у всех всё хорошо. Тогда ему самому становится ой как плохо. Такие люди делают гадости, чтобы чувствовать себя лучше.

Зимой по ночам Феонила поливала горку перед своим окном водой и, вдоволь насмотревшись на падающих людей, приходила в хорошее настроение. Его могла испортить только дворничиха, если успевала посыпать ледок песком. Летом Феонила сидела и изо всех сил разогревала асфальт, чтобы в нём за день застряло с десяток каблучков.

— Хе-хе! — смеялась она. — И зимой и летом найдётся работа для неутомимых рук.