Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана

Нунций принял возврат документа, о чем явственно свидетельствует его доклад. Но, поскольку он использовал несколько… длинные фразы, мы попросили его в конфиденциальном ключе уточнить этот момент. Поведение нунция усложнило и без того деликатную ситуацию. Рекомендации кардиналов, которые смогут свободно высказывать свое мнение, будут крайне необходимы»⁶⁶.

Совершенно очевидно, что все кардиналы, собравшиеся за этим столом, понимали, что Орсениго совершил ужасную ошибку. В зале ощущалось напряжение.

Первым слово вновь взял кардинал Гранито:

«Следует признать, что сложилась тяжелая и деликатная ситуация. Предание гласности произошедшего, разумеется, оправдало бы поведение Святого Престола в глазах всего мира, но привело бы к болезненным последствиям, прежде всего для польских католиков. На самом деле я не знаю, как нужно реагировать и что посоветовать. Возможно, стоило бы предать огласке тот факт, что Святой Престол делал все возможное для защиты интересов польских католиков, в том числе высказал протест. Это общая идея. Но где именно обнародовать эту информацию? На этот вопрос у меня нет никакого ответа. Возможно, в Швейцарии? Как бы то ни было, я склоняюсь к тому, чтобы об этом было заявлено публично, но в расплывчатой и сдержанной форме».

Кардинал Гаспарри кивнул. «Я согласен. Предадим дело огласке, но в подобающей форме и с необходимыми предосторожностями»⁶⁷.

Кардинал Сибилиа пошел дальше: «На мой взгляд, этого недостаточно. Я бы предпочел, чтобы Святой Престол защитил свою честь. Поэтому я предлагаю полностью опубликовать ноту (которая представляет собой спокойный и описательный текст) в Acta Apostolicae Sedis [официальный бюллетень Ватикана] и объяснить в предисловии причины, по которым Святой Престол вынужден опубликовать этот документ. Это произведет хорошее впечатление на католиков всего мира. А репрессий со стороны немцев бояться бессмысленно. В том, что касается религии, ничего худшего они сделать уже не могут. Тем более что сегодня мощь немцев клонится к упадку».

Все прекрасно понимали, что в войне уже происходил перелом.

Кардинал Росси начал говорить с беспокойством: