Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана

«Немецкая полиция с применением насилия арестовала отца Мустерса 1 мая на территории базилики Санта-Мария-Маджоре. Причины этого ареста неизвестны. Поскольку отец Мустерс голландский гражданин, а Швеция взяла на себя обязательство защищать интересы Голландии и ее граждан, не было бы разумно, чтобы нунциатура в Италии обратилась к шведскому посольству в Риме с просьбой заняться этим делом?»¹⁷

Минутант монсеньор Делл’Аква положительно отнесся к этому предложению и попросил шведов вступиться за Мустерса. Однако в этой связи возникал вопрос: почему каждый раз делами такого рода должно было заниматься Бюро и почему отцы-августинцы не могли сами подать такой запрос?

Делл’Аква подчеркнул, что необходимо на сто процентов убедиться, что Мустерс – голландский гражданин, потому что, по некоторым данным, у него было мальтийское происхождение. В этом случае шведы никак не смогли бы ему помочь.

Два дня спустя Пий XII прочитал эту служебную записку и своим хорошо узнаваемым почерком приписал внизу одну строчку:

«О[тец] М[устерс] голландец, но родился на Мальте»¹⁸.

Как уже было сказано, в Историческом архиве Государственного секретариата трудно найти заметки, написанные лично Святым отцом. Однако здесь и там слова, произнесенные им во время аудиенций, немедленно отмечались в форме коротких фраз или отдельных слов его сподвижниками – кардиналом Мальоне, монсеньором Тардини и монсеньором Монтини. Эта короткая ремарка внизу служебной записки говорит больше, чем само ее содержание. Как Пий XII мог так, на первый взгляд, уверенно подтвердить личность и происхождение отца Мустерса? Не означает ли это, что он лично знал отца Мустерса? Из этого могла бы получиться интересная теория, ведь в данном случае это могло бы означать, что Пий XII знал и других членов «Эскейп лайн», помимо О’Флаэрти, и, возможно, встречался с ними¹⁹.

* * *

В эти смутные времена другие участники «Эскейп лайн» затаились. Всем им грозила смерть, а судьба их зависела от Мустерса, от того, выдаст ли он их под пытками или нет.

И словно всего этого было мало, 9 мая в кабинет монсеньора Делл’Аквы было доставлено письмо, написанное элегантным почерком Марко Мартини, управляющего Датарией²⁰. Этот синьор советовал допросить привратника дома причта Санта-Мария-Маджоре, некоего Эудженио Буссотти. По словам монсеньора Мартини, Буссотти запер дверь причтового дома, «несмотря на то что я дал распоряжение оставить ее открытой»²¹.

Монсеньор Мартини явно пытался бросить тень на Буссотти, фактически давая понять, что тот мог быть соучастником всего этого дела.

Понимая, что он может стать жертвой отвлекающего маневра, Тардини стал размышлять:

«Мы можем допросить г-на Буссотти, не вызывая его в Государственный секретариат. Кто-нибудь может встретиться с ним… но мы точно не должны доверять сплетням, в которые монсеньор Мартини хочет заставить нас поверить. Он говорит: “Я приказал (или, вернее, я дал распоряжение) закрыть дверь”. Теперь можно задать вопрос: почему она осталась открытой? Можно также спросить Мартини: “А почему вы не добились исполнения вашего распоряжения? Теперь все выставляют себя… героями. Пока что”. Но ответ легко понять – все они просто хитрецы!»²²

Делл’Аква действительно встретился с Буссотти и пришел к выводу, что, как и подозревал Тардини, в этой истории с дверью было «много шума из ничего»²³.

Тем временем на Виа Тассо грозный Каплер нещадно истязал бедного отца Мустерса.

10 мая из германского посольства прибыл посыльный с вербальной нотой, предназначенной Святому Престолу²⁴. В этом официальном дипломатическом документе громогласно заявлялось, что ответственность за инцидент полностью лежит на палатинских гвардейцах, которые вторглись на итальянскую территорию и увели Мустерса, опасного преступника, на ступеньки базилики, не оставив СС иного выбора, кроме как вернуть его на итальянскую территорию и арестовать.