Биврёст

Причитая и плача, доктор попыталась собрать останки, но они уже начали гнить при взаимодействии с воздухом.

Мори вздрогнул.

– Женщина будет следующей, – предупредил Эгир. – Я думаю, что она уже успела околдовать тебя своей трагической историей.

Мори несколько растерянно наклонил голову набок, словно старый ворон. Серьезно, спокойно и тихо он заговорил:

– Когда Пес поглотит Солнце, когда Волк заглотит Луну, Балор откроет Глаз, и дети его затопят кровью все ветви Иггдрасиля.

Эгир не перебивал его, но старик затих на долгое время, силясь продолжить или не желая больше говорить. В лице отца ничего не изменилось, но Каге ощутил его напряжение и вскипающую ярость. Казалось, что в воздухе звенит стальная нить, готовая вот-вот порваться. Или это в голове у него звенело от легкого сотрясения.

– Молодец, Эгир-ас. – Дверь с силой распахнулась, впуская Скай и Реймара, а чуть позади маячила полковник, которую поддерживали Локи с Ремом. Мальчик бросился к Мори, и тот, захохотав, вновь принял свой дурашливый вид и довольно похлопал Рема по плечу.

Стальная нить обмякла. Каге одновременно стало и лучше, и хуже. Голова закружилась, во рту появился привкус желчи, пол качнулся. Парня подхватила Локи. Девчонка выглядела ужасно: вся в синяках и ссадинах, руки в ожогах.

– Не трогай меня, – буркнул он, отстраняясь от протянутых рук и снова пошатываясь.

Но она проигнорировала его слова, наблюдая за Мори и Ремом. Дрожащими губами Локи тяжело выдохнула и выдавила кривую улыбку:

– Как же я рада, что со всеми вами все в порядке. И с тобой, Каге.

Должно быть, он потерял слишком много крови, раз в ответ захотелось расплыться в дурацкой и неуместной улыбке.

Глава 4 Их семьи

Впереди расстилалось море вересковых пустошей. Оно плескалось около деревушки, стоящей на отшибе, стремясь время от времени захлестнуть травяной волной человеческие домишки. Днем жарило солнце, а ночью с прохладой приходили духи. Они сторонились взрослых, но охотно играли с детьми, оставляя иней возле колыбелей. Все росло, все менялось, все пребывало в гармонии. Мертвые тянулись к теплу, солнцу, свету, к человеческим радостям, а живые изучали мертвых, чтобы не испытывать страха перед смертью.

Под крыльцом спал огромный черный Пес, смежив в полудреме четыре глаза. Его шкура, гладкая и прочная, сияла под звездным светом. Волк ночами рыскал в лесах, а утром приходил, чтобы разбудить хозяйку своим холодным мокрым носом. Встряхивался от росы, орошая ледяными звездными брызгами, а она смеялась под ворчание мамы. Отец улыбался и отправлялся в мастерскую чинить очередную машину.

Она потребовала правды.

Они поссорились.

Она сбежала.

А когда вернулась, море травы превратилось в море крови. Оно перелилось через край и унесло их всех, оставив ее по колено в красной грязи. Мама шептала окровавленными губами, чтобы она нашла «Глаз», ее ледяная рука прижалась к щеке дочери.

Волк и Пес взвыли и исчезли.

– Локи! – Девушка с трудом сфокусировалась на чем-то белом. Бледное лицо Леер и белый халат, накинутый на школьную форму.

– Очнулась наконец-то, – с облегчением выдохнул Штейн. Сегодня он был более растрепанным, чем обычно.

– Что?.. Где?..

– Ты в больнице. – Он отодвинулся, освобождая Ангейе место, чтобы сесть. – Нам так и не сказали почему.

Гин отложил в сторону книжку, Джет жевал огромный бутерброд, Штейн и Леер сидели на краешке ее койки.

– А, – промямлила Локи, с трудом села, провела рукой по волосам и заметила щупальце капельницы в вене. Глухая, ноющая боль начиналась в ноге, поднималась в правую руку и охватывала голову тяжелым железным обручем, концентрируясь в затылке и приглашая снова лечь на удобную прохладную подушку.

– Так что же случилось? – наконец спросила Леер.

Покачав головой и вздохнув, Локи отвела взгляд. Пауза затягивалась. Леер нахмурилась, открыла рот, чтобы выдать тираду, но ее прервал Кагерасу, выскользнувший из неприметной двери уборной. Ноги, руки, шея, – все, что оставалось незакрытым одеждой, было перевязано бинтами. Рассеянный взгляд и неуверенная походка говорили о количестве принятых обезболивающих лекарств. Проковыляв ко второй койке, он задернул полог. Скрипнули пружины, зашуршало одеяло, и все стихло.

– Дела Домов? – хмыкнул Гин.

– А почему вы вообще в одной палате? – несколько ревниво спросил Штейн под хихиканье Джета.

– Полковник Риан сказала, что нас так проще охранять, – сердито ответила Локи.

– Полковник Риан? – хором спросили Гин и Леер.

Из-за занавеси раздалось саркастическое покашливание. Локи прижала палец к губам и выразительно указала глазами на ширму. Не успела Леер ответить, как дверь в палату распахнулась и внутрь ворвалась Кира Гиалп, поправляя съехавшие очки.

– Вот ты где, Зик Штейн! – выпалила она. – Выздоравливай, Ангейя! – Она бросила Локи яблоко. Леер закатила глаза и выразительно поиграла бровями. Локи тихо хихикнула.

– Пришла, кого не звали, – простонал Зик. – Я отбыл все наказания, что тебе еще надо?

Кира покрылась лихорадочным румянцем.

– Твой сосед по комнате жалуется, что ты разводишь антисанитарию.