Бивуаки на Борнео

Вдруг Ипар остановился под огромным деревом, ствол которого со светлой корой отчетливо выделялся на фоне остальной растительности, и указал на что-то бесформенное, висевшее на толстом суку примерно в тридцати пяти метрах над землей. Это был комок дамара, той самой ценной смолы, за которую хорошо платили китайцы в Танджунгселоре.

Деревья, дающие дамар, — это сосны каури (агатис), родственные нашим соснам[30]. В среднем они подымаются в высоту на пятьдесят — пятьдесят пять метров, а в исключительных случаях могут достигать семидесяти метров! На них паразитирует насекомое, личинка которого прогрызает ходы в самых толстых ветвях и вызывает выделение сока; застывая на воздухе, он образует большие янтарные глыбы окаменевшей смолы; это и есть дамар. Процессы, происходящие в соке, до сих пор не получили объяснения: попытки искусственного извлечения сока приводят лишь к обычному вытеканию его без образования дамара. Чтобы добиться этого, нельзя обойтись без вмешательства насекомого.

С другой стороны, для того чтобы дамар сохранил все свойства, его нужно собирать свеженьким на деревьях. На земле часто находят упавшие куски смолы, но они быстро тускнеют, становятся пористыми, хрупкими и практически не имеют никакой ценности.

Нетрудно сообразить, что сбор дамара — дело далеко не легкое, тем более что стволы деревьев гладкие, как столб, и ветви появляются лишь на высоте тридцати метров. Собственно, до тех пор я по-настоящему не задумывался, как же даяки добираются до кроны, но именно это и намеревался блестяще продемонстрировать мне Ипар.

Поставив на землю свою ротанговую корзину, он полез на дерево, росшее рядом с тем, где был кусок смолы. Достигнув нужной высоты, он не спеша вытащил мандоу и принялся рубить одну из ветвей. Покончив с этим, Ипар перекинул ее со своего дерева на ветвь с дамаром. Затем он попробовал ногой этот хрупкий мостик, подвешенный в пустоте на высоте восьмого этажа, и только тогда я понял, что он намерен пройти по нему, хотя ему не за что было держаться. Испуганный этим открытием и уже представляя себе, как он лежит, разбитый, на земле, я завопил:

— Ипар! Тыс ума сошел! Сейчас же спускайся!

— Джанган такут, сайя биаса! (Не бойся, я привык!) — отвечал мне голос, идущий с неба.

— Ипар, не делай этого! Я дам тебе вдвое больше, чем стоит твой дамар, только не ходи туда!

— Он слишком хорош… Если я его оставлю там, он заставит меня вернуться! — кричал Ипар.

И, не обращая внимания на мой испуг, он у меня на глазах преодолел три метра, отделявшие его от ветви с дамаром, подбежал, словно обезьяна, к куску смолы и сбросил его на землю, о которую тот расплющился с глухим шумом. Затем Ипар тем же путем вернулся на другое дерево, спустился, подобрал свой кусок дамара и подошел к нам, взволнованный не больше, чем если бы он сорвал лесную землянику.

— Его здесь по крайней мере на пятнадцать рупий, — сказал он, прикидывая на руке вес куска.

Я быстро произвел в уме подсчет. Пятнадцать рупий — это приблизительно два новых франка, да еще нужно добраться до Танджунгселора, на что требуется несколько недель. Небольшая плата за такой риск! Теперь я понял, какого риска стоила каждая набитая дамаром корзина, которую мы видели в китайских лавках города.

Надо сказать, что, несмотря на поразительную ловкость даяков, падения были нередки И обычно со смертельным исходом. Тем не менее мы были свидетелями того, как человек выжил, упав с почти тридцатиметровой высоты.

Однажды, во время нашего пребывания на верхнем Бахау, группа даяков принесла в деревню на импровизированных носилках одного из своих товарищей. Это был сборщик дамара, совершивший прыжок в пустоту, так как под ним обломилась гнилая ветка. Человек этот неизбежно разбился бы, если бы с поразительным присутствием духа не обхватил тонкий и гладкий ствол какого-то дерева и не проехал в таком положении последние пятнадцать — двадцать метров. Это спасло ему жизнь, но тот, кому случалось ободрать ладони, соскальзывая слишком быстро по канату, может представить себе, в каком состоянии находился этот человек. Так как никакой другой одежды, кроме крохотной набедренной повязки, на нем не было, то на ладонях, ступнях, внутренней стороне рук и ног, на всей груди и животе буквально обнажилось мясо.