Шли годы. Аллен несколько раз усовершенствовал дом в Коннектикуте, и наконец тот попал в архитектурный журнал. Не так давно они с Джуэл перестроили новую квартиру на Манхэттене и переехали туда, в трехэтажный пентхаус на Пятой авеню, который Аллен страстно желал, потому что там было гораздо больше стен, чем на Парк-авеню. У него был пунктик к обновлению и украшательству. Во время еженедельных вечеринок гости не уставали восхищаться его талантом. Аллен упивался похвалой, но Джуэл не могла не признать, что похвала заслужена. К тому же ей тоже доставалась часть восхищения: она дважды завоевывала награды Коти за дизайн, а реклама «Бижу» на конкурсах рекламной продукции удостаивалась призов за оригинальность.
Девочки росли, и Эмбер продолжала отдаляться от Джуэл. Из детского сада они перешли в начальную школу, а теперь занимались в средней школе в Коннектикуте. Эмбер исполнилось четырнадцать, Берил была на год младше. Школа находилась по соседству с загородным домом Прескоттов, куда вполне можно было выбираться на выходные, но не придерживалась концепции напряженных академических программ Манхэттена, что Аллен, кстати, совершенно не одобрял.
Он принимал большинство решений, связанных с образованием девочек, и Джуэл была ему за это благодарна. На дни рождения Эмбер и Берил Аллен дарил им какое-нибудь произведение современного искусства и уверял, что, когда они подрастут, подарок превратится в настоящий капитал. Девочек это не слишком воодушевляло. Когда они были младше, их сердца рвались навстречу велосипедам и куклам, а потом млели при виде нарядов. Так что на дни рождения и Рождество реванш брала Джуэл — дарила дочерям все, о чем те мечтали. В это время удавалось подкупить даже Эмбер.
— Искусство послужит им наследством, — убеждал Аллен жену, когда та возражала против таких слишком взрослых подарков.
— Такая обстановка не подходит детям их возраста, — жаловалась Джуэл. — Я покупаю им кружевное постельное белье, а ты снабжаешь статуэтками разбившихся машин и живописными изображениями вульвы.
— Что тебе сказать, — Аллен всегда был очень находчивым, — по сегодняшним оценкам рынка стены их комнат уже содержат картин на сотни тысяч долларов. А я покупал каждую всего за несколько тысяч.
Джуэл признавала, что в словах мужа был смысл, но предпочитала, чтобы он продал кое-какие вещи, а не приобретал новые квартиры и дома, чтобы обеспечить большее пространство своей коллекции. Но она не тратила нервы на убеждения. Все силы отнимало управление процветающей ювелирной империей.
Однажды, вскоре после делового обеда в «Артистическом кафе», Эдвард позвонил Джуэл в кабинет.
— Есть минутка? Зайди ко мне.
— Зачем? Я полагала, мы обсудили все на свете.
— Кое-что всплыло.
Когда Джуэл вошла в отделанный темными деревянными панелями кабинет Эдварда, там напротив него у стола сидела Кэтлин Коламбиер.
— Привет, Кэтлин. Я вас прервала? — спросила Джуэл. — Ухожу.
— Нет, — возразил Эдвард. — Кэтлин хочет поговорить с нами обоими. У нее есть новости.
— Я сказала Эдварду, — начала француженка, — что после стольких лет хочу уйти из «Бижу». — На ней было темное платье и замотанный вокруг шеи белый шарф. Джуэл подумала, что с самых первых дней их знакомства она не припомнит, чтобы Кэтлин носила другие цвета, кроме черного и белого.
— Да? — Джуэл не удивило ее решение. Она всегда знала, что Кэтлин тщеславна. Странным было другое — что француженка так долго тянула. — И что же ты собираешься делать?
— Я нашла спонсора, который не меньше меня верит в мой талант. Спонсор считает, что мое творческое начало недостаточно раскрывается в «Бижу» и настала пора открыть свой собственный магазин.
— Неужели? Извини, что мы с тобой так плохо обращались, — холодно заметила Джуэл.
— Джуэл, — перебил ее Эдвард, — Кэтлин имела в виду совсем другое.
— Она только что заявила, что мы мешали раскрыться ее дарованию. Но кто еще, я вас спрашиваю, кроме «Тиффани», где годовой оборот на много миллионов больше, чем у нас, кто еще так рекламирует своих дизайнеров? И когда все должно произойти?
— Я уже подписала договор об аренде в потрясающем месте на авеню Колумба. Откроюсь через несколько месяцев, как только закончим переделки.
— Аренда на авеню Колумба нынче стоит изрядно. Твой папочка-благодетель, видно, крепко стоит на ногах. Кстати, кто он такой?
— Секрет. Спонсор пожелал остаться инкогнито.
— Но нам-то ты скажешь? — настаивала Джуэл.
Кэтлин потупила свои огромные, как у лани, глаза.
— Боюсь, что нет.
— Уж не Гарри ли Харпер? — догадалась Джуэл. Он мог вполне начать мутить воду в «Бижу», чтобы наказать ее. Все эти годы Гарри по-прежнему желал Джуэл, а она по-прежнему ему отказывала.
Кэтлин улыбнулась:
— Хотела бы я тебе об этом объявить. Однако нет — это не он. Как бы то ни было, это мое официальное уведомление. — Француженка встала. — Эдвард, я с удовольствием с тобой работала. Ты всегда относился ко мне по-джентльменски.
Эдвард встал и поклонился:
— Спасибо. Удачи тебе, Кэтлин. Я знаю, у тебя все получится. Ты талантлива, и нам жалко с тобой расставаться.