Бизнес-ланч у Минотавра

Последней жертвой маньяка была Лариска. А маньяком был ее отец.

Или все-таки нет?

На обратном пути она заглянула на железнодорожный вокзал, зная, что там спозаранку работает небольшое кафе.

Перекусив подозрительным беляшом с обжигающей в мятом пластиковом стаканчике серой бурдой, которая гордо и безо всяких на то оснований именовалась кофе с молоком (здоровое питание, как и все остальное, похоже осталось в прошлой жизни), Лера вздохнула, понимая, что пора возвращаться домой.

Проходя мимо газетного киоска в фойе вокзала, девушка увидела свежий номер «Нашего города».

На первой странице красовалась ее фотография – девушка поразилось, какой измученной, жалкой и затравленной она выглядела. Катя выбрала явно самый неудачный и жалостливый кадр.

Заголовок гласил: «Эксклюзивное интервью с дочкой маньяка: «Мой отец – подлинный монстр, однако я все равно его люблю!»

* * *

Схватив газету, Лера принялась с жадностью читать интервью с самой собой, отлично помня, что ничего подобного она Кате, конечно же, не говорила.

– Эй, а платить кто будет? – произнесла возмущенно киоскерша, и Лера сунула ей какую-то крупную купюру, даже не подумав взять сдачу.

Просматривая интервью с самой собой на ходу, девушка вышла из здания вокзала и опустилась на ступеньки монументальной лестницы. Ее глаза выхватывали жуткие фразы – фразы, которые она, конечно же, не говорила.

«То, что мой отец ведет двойную жизнь, я подозревала давно, но страшилась себе в этом признаться…», «Да, я его люблю, но и ненавижу тоже…» «Бабушка и я его боялись, он был крайне жестоким человеком…», «Он умело играл роль доброго педагога на людях, превращая нашу с бабушкой жизнь в ад…», «Он часто намекал на то, что это именно он убил мою маму, хотя считается, что она погибла от несчастного случая…», «Все эти годы я жила как в кошмарном сне и была так рада, что его наконец-то арестовали…», «Думаю, если бы он умер как можно быстрее, то это был бы лучший для него выход…», «Мне так жаль, что я его дочь…»

Читая в ужасе эти невероятные, кошмарные слова, Лера не могла поверить, что все это напечатано в газете. Но отчего Катя не просто исказила сказанное ею, а придумала все от первой до последней строчки интервью с ней, выставив отца чудовищем и тайным садистом, так, что ни у кого после прочтения не оставалось сомнения: да, он – маньяк!

Лера, отыскав на последней странице адрес редакции «Нашего города», бросилась туда.

В высотке на площади Энгельса работники пятой власти еще не приступили к работе, и охранник, перегородив Лере путь, в итоге милостиво просветил ее:

– А, Катя из «Нашего города»? Не, на работу она еще не заявилась. Ну, она поздняя пташка! Паркуется всегда вон там!

Лере пришлось ждать около трех часов, пока она не улицезрела знакомую кофейную «Ладу». Не дав Кате даже толком припарковаться, Лера ринулась к ней.

– Почему вы сделали это? – закричала она, сразу закашлявшись.

Катя, как всегда, элегантная, выскользнула из автомобиля и заявила:

– Детка, о чем это ты?

Лера, превозмогая кашель, ответила:

– Вы отлично знаете! Это насквозь лживое интервью! Я ни слова не говорила из того, что вы напечатали. Я потребую опровержения. Я вас засужу!

Катя, усмехнувшись, оттолкнула перегородившую ей дорогу Леру и сказала:

– Судись, если так хочется. Но для всех ты дочка маньяка, и все тут. Тем более твой папаша покончил с собой, признав тем самым собственную вину. А что касается того, что интервью насквозь лживое… – Катя снова усмехнулась. – Ты ведь сама подписала бумагу о том, что согласна с текстом, с тобой согласованным и тобой, детка, завизированным. Так что тут комар носу не подточит!

Вспомнив, что в самом деле подмахнула какие-то бумаги, Лера простонала:

– Но я думала… Думала…

Обдав ее ароматом дорогих духов, Катя прошествовала мимо и сказала:

– Кто-то тоже думал, да в суп попал, слышала такую присказку? Извини, детка, но мне надо работать, а не возиться с юной дурой, у которой отец маньяк.

Смотря ей вслед и понимая, что ничего не поделать, Лера только проронила:

– Но почему? Скажите мне – почему?

Хотя и все так было понятно. Эта самая Катя была ничем не лучше, а, как выяснилось, даже намного хуже тех писак, на которых она набросилась со сковородкой.