Бизнес-план счастья

— То есть Катерина отправила Костику то письмо, — задумчиво сказала Вера. — И она точно была с ним знакома, а значит, и наркотики вполне могла предложить. Но зачем? Если она мечтала о том, чтобы Павел… то есть Молчанский ушел от жены и женился на ней, то ей были невыгодны распри в семье. Несмотря на всю свою глупость, она не могла не понимать, что он никогда не бросит сына-наркомана. Молчанский просто соткан из ответственности и долга.

— Ну этого уж я не знаю. — Сыщик пожал плечами. — Когда все снимки были готовы, я снова побывал у Светланы в квартире, вызволил свою камеру. Но больше ничего интересного там не увидел. Извините, но больше я не могу вам ничем помочь.

Вера распрощалась с детективом, вышла из его офиса и села в машину. Итак, еще одной тайной стало меньше, вот только понятнее от этого не становилось. Немного подумав, Вера позвонила Аглае Молчанской, и спустя пять минут еще один кирпичик лег на место. Письмо, в котором Аглае сообщали о том, что Светлана Молчанская — неродная ее мать, пришло по почте и было вложено в конверт с розовым сердечком на крышке. А значит, его тоже отправила Катерина. Зачем?

В голову Вере пришла внезапная мысль. А что, если познакомиться с Костиком и отправить анонимки Катерину научил Сергей Гололобов? К тому моменту его афера с деньгами была успешно осуществлена, но в любой момент могла вскрыться. Значит, внимание Молчанского нужно было отвлечь, а для этого неприятности с детьми подходили как нельзя лучше, ведь все окружающие знали, как владелец «М — софта» берег и ценил свою семью. Что ж, похоже на правду, очень похоже.

Вера завела машину и поехала в больницу к Костику. Она не знала, сможет ли разговорить мальчишку, категорически отказывавшегося общаться на нужную ей тему, но понимала, что просто обязана попытаться. При виде нее мальчик не отвернулся к стене, а, наоборот, даже сел на кровати.

— У папы… — он на мгновение запнулся, но тут же решительно продолжил, — у папы все плохо?

— Нормально. — Вера пожала плечами, стараясь выразить беззаботность, которой не испытывала. При мысли о сидящем в СИЗО Молчанском у нее сжималось сердце, но сейчас показывать это было нельзя. — Насколько это может быть нормально в такой ситуации. Мы справимся, Кость. Папа справится, а я и ты ему поможем. Хорошо?

— А я могу ему помочь? — В голосе мальчишки вдруг зазвучала такая неприкрытая надежда, что Вера с трудом сдержала улыбку. Какой же Костик, по сути, еще ребенок!

— Конечно, можешь, — сказала она с уверенностью, которой тоже не испытывала. — Костя, я понимаю, что тебе больно и неприятно об этом говорить, но именно эта информация сейчас может помочь папе. Скажи, это Катя дала тебе наркотики?

Лицо мальчишки исказилось, как будто он собрался заплакать, но из последних сил сдержался.

— Откуда вы знаете про Катю? Она хорошая. Правда.

— Вас видели вместе, — коротко ответила Вера. Врать сейчас было нельзя, чтобы не оттолкнуть Костю насовсем. — Ты как с ней познакомился?

— У папы на работе увидел. Вы же знаете, я к вам часто захожу. Заходил. Ну и как-то пришел, а она у папы в кабинете сидела. Он сказал, что ей пора уходить, и она ушла. А я денег взял, мы с ребятами на хоккей собирались, и тоже пошел, а она в машине сидела и предложила меня до дому подвезти. Вот и познакомились.

— И потом общались? — Видимо, в голосе Веры прозвучало сомнение, потому что Костик обидчиво вскинул подбородок.

— Ну конечно, зачем ей был нужен прыщавый подросток, если она спала с таким крутым мэном, как его отец! Все так считают. А нам весело вместе было. Весело, понимаете? Она отца не любила, ей просто деньги были нужны. Она с ним из-за денег встречалась.

— И тебя это не шокировало? Не обижало? Ведь он же твой отец.

— Так и отец ее тоже не любил. Это же видно было. Она для него была просто вещь. А так нельзя, неправильно. Сколько бы она ни хорохорилась, что ей на все, кроме бабок, плевать, ей от этого было больно, я же знаю. И со мной она мутила потому, что это было не за деньги, а по-настоящему.

— Мутила? Ты что, хочешь сказать, что вы с Катериной… — Вера вовремя прикусила язык, но Костик понял.

— Да, она была у меня первая. Первая женщина. Она учила меня всему. Ей это нравилось. Говорила, что я неиспорченный, поэтому на все искренне отзываюсь. И что взрослые мужики — они слишком пресыщенные, их уже ничем не удивишь. А ей это нравилось — удивлять. И она говорила, что в постели я лучше отца. Неутомимей.

Бедный мальчик искренне верил в то, что говорил. Или это Вера тоже была слишком искушенной и испорченной, раз полагала, что, встречаясь с пятнадцатилетним подростком, сыном своего богатого любовника, Катерина преследовала какую-то конкретную и вряд ли этичную цель?

Она невольно вспомнила тот единственный раз, когда была в постели Павла Молчанского, и, покраснев, тихонько хихикнула внутри себя. Он был прекрасным любовником, и к этому обстоятельству не имело никакого отношения слово «неутомимость».

— Сколько продолжалась ваша… ваш роман? — Она хотела употребить слово «связь», но не стала, щадя чувства Костика.

— Три месяца.