Бизнес-приключения. 12 классических историй Уолл-стрит

Хэйс, Кумбс и их коллеги по отделу иностранной валюты на Либерти-стрит были в таком же смятении, как и британцы. Британский центральный банк отражал атаки на свою валюту, совершенно не понимая, откуда исходит нападение. Спекуляции настолько присущи внешней торговле, настолько сильно ее пропитывают, что их почти невозможно определить и ограничить. Существуют разные степени спекуляции; само это слово, так же как «жадность» или «алчность», оценочно, тем более что любую валютную сделку можно назвать спекуляцией в пользу приобретаемой валюты и в ущерб валюте, от которой стремятся избавиться. На одном краю шкалы — законные деловые операции, производящие спекулятивный эффект. Британский импортер, заказывающий американские товары, может на абсолютно законном основании внести предоплату доставки в фунтах; делая это, он спекулирует фунтом. Американский импортер, заключивший контракт на покупку британских товаров по цене, установленной в фунтах, может на законном основании настаивать, чтобы покупка им фунтов, нужных, чтобы покрыть долг, была отсрочена на определенный период; этот импортер тоже спекулирует фунтом. На невероятную важность для Британии этих распространенных торговых операций, называемых «опережениями» (leads) и «запаздываниями» (lags), указывает следующее: если бы в спокойные времена иностранные покупатели британских товаров стали задерживать платежи, то за 2,5 месяца Английский банк исчерпал бы все золотые и долларовые резервы. На другом конце шкалы находится финансовый спекулянт, занимающий фунты, а затем конвертирующий свой долг в доллары. Он не защищает свои деловые интересы, а просто совершает серию «коротких продаж»; надеясь выкупить впоследствии эти фунты по более низкой цене, он пытается сделать прибыль на снижении курса, а это, при низких комиссионных, превалирующих на международном валютном рынке, — самая привлекательная форма крупных спекулятивных игр.

Игры такого сорта — хотя на самом деле их роль в кризисе фунта намного меньше роли защитных мер, принятых нервничавшими импортерами и экспортерами, — считались главными причинами всех бед фунта октября — ноября 1964 года. В частности, в британском парламенте слышались гневные филиппики в адрес спекулятивной деятельности «цюрихских гномов»[55]. О Цюрихе говорили особо, потому что банковские законы Швейцарии строго охраняют анонимность вкладчиков, и поэтому эта страна остается темной лошадкой среди международных банкиров. Вследствие этого деньги, добытые в спекуляциях в самых разных частях мира, прокачиваются через Цюрих. Помимо низкой комиссии и анонимности, валютные спекуляции имеют и другие привлекательные черты. Благодаря разнице во времени и надежной телефонной связи мировой валютный рынок, в отличие от биржи, скачек и казино, работает практически круглосуточно. Лондон проснется на час позже континентальной Европы (точнее, просыпался до февраля 1968 года, когда в Британии ввели континентальное время), Нью-Йорк на пять (теперь на шесть) часов после Лондона, через три часа начинает открываться Сан-Франциско, а Токио принимает эстафету, когда закрывается Сан-Франциск[56]. Только потребность во сне и отсутствие денег останавливают работу безнадежно пристрастившегося к спекуляциям игрока.

«Не цюрихские гномы сбили цену на британский фунт», — вот слова одного из ведущих цюрихских банкиров, едва не сказавшего, что никаких гномов вообще не существует. Тем не менее организованные короткие продажи — то, что трейдеры называют медвежьими набегами, — реально имели место, и защитники фунта в Лондоне и сочувствующие им американцы многое бы отдали за возможность посмотреть в лицо невидимому врагу.

Именно в такой атмосфере в выходные дни начиная с 7 ноября руководители ведущих центральных банков мира собрались на очередную встречу в швейцарском Базеле. Повод для таких собраний, проводившихся регулярно с 1930-х годов с перерывом на Вторую мировую войну, — ежемесячная встреча совета директоров Банка международных расчетов, учрежденного в Базеле в 1930 году сначала как клиринговая палата, которой предстояло заниматься вопросами репараций, возникшими после окончания Первой мировой войны. Постепенно этот банк превратился в орган международного валютного сотрудничества и в своеобразный клуб глав центральных банков. Как таковой он ограничен в ресурсах и более узок по составу, чем Международный валютный фонд. Но это, как и другие эксклюзивные клубы, место, где принимаются важные и масштабные решения. В совете директоров заседали представители Британии, Франции, Западной Германии, Италии, Бельгии, Нидерландов, Швеции и Швейцарии — короче, всех экономически развитых стран Европы, — в то время как Соединенные Штаты каждый месяц бывали представлены гостем, на приезд которого все рассчитывали. Канадцы и японцы появлялись на этих встречах не так регулярно. Федеральный резерв почти всегда представлял Кумбс, а иногда Хэйс или кто-то другой из высокопоставленных руководителей.