Бизнес-приключения. 12 классических историй Уолл-стрит

Что же касается Банка международных расчетов, то он как банковское учреждение — сравнительно мелкий винтик в огромном механизме. Зато он играл весьма важную роль как дискуссионный клуб банкиров. Ежемесячные встречи давали (и продолжали давать) возможность главам центральных банков пообщаться в неформальной обстановке — обменяться сплетнями, мнениями и подозрениями так, как невозможно ни в письмах, ни по телефону. Базель, средневековый город на Рейне, гордящийся готическим собором XII века, центр швейцарской химической промышленности, был выбран местом резиденции Банка международных расчетов, так как этот город — узловая станция европейских железных дорог. Сейчас, когда банкиры в основном путешествуют самолетами, этот выбор кажется не вполне удачным, так как в Базеле нет международного аэропорта. Участники встреч должны долететь до Цюриха, а оттуда ехать в Базель на машине или на поезде. С другой стороны, в Базеле есть несколько первоклассных ресторанов, и, видимо, по мнению банкиров, это преимущество перевешивает транспортные неудобства, ибо директора центральных банков — во всяком случае, европейских — привыкли не отказывать себе в гастрономических удовольствиях. Управляющий национального банка Бельгии однажды без тени улыбки сказал своему гостю, что видит одной из своих обязанностей после ухода с поста оставить винный погреб банка в лучшем состоянии, чем до его прихода к руководству. Гостю, попавшему на обед с руководителями Французского банка, обычно извиняющимся тоном говорят: «По традициям банка мы заказываем только самые простые блюда», а затем следует феноменальная трапеза, за которой обсуждают достоинства вин. В результате всякий разговор о банковских делах неуместен или попросту невозможен. Вероятно, простота в том, что перед коньяком подают вино только одного сорта. Стол в Итальянском банке выглядит еще элегантнее (говорят, что там лучшая в Риме кухня), а гости обедают в окружении бесценных картин эпохи Возрождения, приобретенных за счет имущества обанкротившихся должников. Что касается Федерального резервного банка Нью-Йорка, то на встречах его руководителей не принято пить алкоголь, за едой непременно обсуждают банковские дела, а хозяйка бывает очень благодарна, если кто-то из гостей хоть как-то — пусть даже критически — отзывается о качестве блюд. Но Либерти-стрит находится, как вы понимаете, не в Европе.

В наши демократические времена центральные банки Европы остаются последней цитаделью аристократических банковских традиций. Остроумие, изящество и высокая культура легко уживаются с деловой хваткой и даже беспощадностью. Европейские коллеги охранников с Либерти-стрит больше похожи на слуг в визитках. Всего пару десятилетий назад правилом было формальное общение банкиров между собой. Некоторые считают, что эту традицию первыми нарушили британцы во время Второй мировой войны, когда английским правительством и военным министерством был издан секретный приказ обращаться к американским коллегам по имени. Как бы то ни было, но сейчас американские и европейские банкиры при встречах представляются по имени, и одна из причин — послевоенное усиление влияния доллара (другая в том, что наступила эра сотрудничества; руководители центральных банков теперь стали очень часто видеться на встречах полудюжины банковских комитетов множества международных организаций; одна и та же горстка высокопоставленных банкиров регулярно дефилирует по вестибюлям отелей одних и тех же городов, что, должно быть, создает впечатление, будто их сотни, как копьеносцев, которые раз за разом маршируют по сцене в опере Дж. Верди «Аида»). Язык, как и манера общения, тоже следует за языком самой мощной в экономическом отношении страны. Главы европейских центральных банков всегда говорили между собой по-французски (на плохом французском, как утверждали злые языки), но, после того как фунт стал ведущей мировой валютой, банкиры по большей части перешли на английский. Когда же править стал доллар, естественно, господствующим языком общения банкиров остался тот же английский. Практически руководители всех европейских центральных банков, за исключением французского, бегло говорят по-английски. Даже представители Французского банка вынуждены возить с собой переводчиков, чтобы не попасть в неловкую ситуацию из-за неспособности или нежелания британцев и американцев говорить на каком-либо языке, кроме родного (впрочем, лорд Кромер, презирая новые веяния, безупречно говорил по-французски).