Бизнесмен

Я представил, сколько раз меня будут таскать на допросы. Кушнер, Глеб, Цыганков – у ментов есть все основания заняться нашей конторой вплотную. Натравят налоговую, ОБЭП, изымут финансовую документацию и компьютеры, станут прессовать младших сотрудников, добиваясь компромата на руководство. После подобных проверок многие фирмы оказываются на грани банкротства. А в моем холдинге после гибели Мишки дела и так идут все хуже и хуже, так что пристальный интерес органов может окончательно торпедировать фирму. Надо ее продавать, пока еще можно найти покупателей, дающих нормальную цену…

Самому догадливому из охранников, тому, который первым спустился в подвал, я отдал ключи от «паджеро»:

– Поставишь джип на стоянку, а завтра позвони вот по этому номеру. Спросишь Ивана Михалыча, скажешь, что от меня. Это нотариус, он тебе оформит доверенность.

– Спасибо, Константин Андреевич!

– За что? А-а, черт! Решил, что я тебе ее подарил? Спятил, что ли, на паленой машине кататься? От нее надо избавляться как можно быстрее! Сбагрим куда-нибудь на Кавказ или в Среднюю Азию. Не переживай, ты получишь проценты от сделки.

Рамис бы так не поступил. Он бы «зачистил» охранников, а потом похоронил их вместе с Цыганом в общей могиле.

Я отправился в офис и сел в своем кабинете. До конца рабочего дня оставалось еще два часа. Мне хотелось всех разогнать, чтобы спокойно заняться тем, что задумал. Но привлекать внимание, нарушая установленный распорядок, было нельзя, и я ерзал в директорском кресле, то и дело поглядывая на часы.

Вошла секретарша:

– Вам факс, Константин Андреевич.

– Давай.

Мне хотелось спросить у нее: «По мне видно, что я только что убил человека?»

Вместо этого я сказал:

– Мне нужны Рамис и Лев Валентинович. Куда они все подевались?

– Я постараюсь с ними связаться.

«Сейчас тебе лучше с ними не связываться», – промелькнула у меня в голове дурацкая игра слов.

Я кивнул секретарше:

– Постарайся, пожалуйста! И сделай мне кофе.

Она вышла. Я перевел дыхание. Если секретарша не заметила изменений в моем поведении, то и остальные ничего не заметят.

Ладно, что нам прислали?

Оказалось, деловое предложение. От одной московской финансовой группы, которая уже предлагала выкупить мое дело. Сумма, естественно, не указывалось, но между строк можно было прочесть, что по сравнению с прошлым разом цифры уменьшились. Надо же, как чутко они отслеживают изменения обстановки! Они прислали экспертов, которые оценивают ситуацию со стороны? Или засранец Рамис стучал не только Пучковскому с Плаксой, но и в столицу? Вполне может быть! А устранив меня и Цыгана, он теоретически мог толкнуть весь холдинг москвичам.

Секретарша принесла кофе и сообщила, что дозвониться до Татарина и Цыгана не может.

– Что-нибудь еще, Константин Андреевич?

– Не надо. Или вот что: соедини меня с матерью Кушнера.

Прокол, черт побери! Личные звонки я всегда делал сам. Будем надеяться, что такую мелочь она не запомнит.

Разговор с Мишиной мамой оказался коротким. Я осторожно поинтересовался, вернул ли Плакса ей деньги. Она ответила отрицательно. После этого мы какое-то время напряженно молчали. Я не знал, как завершить диалог, а она… Может, я ошибаюсь, но еще с похорон мне все время казалось, что она ждет от меня извинений за гибель сына. Будто я силком втащил его в наши дела и подставил под пули.

– До свидания, Костя, – наконец сказала она, и я с облегчением положил трубку.

Значит, Плакса не заплатил. Интересно, на что он надеется? Явно не на мою короткую память!

Я вдруг сообразил, что даже не знаю, ведется ли еще наблюдение за Пучковским и Плаксой, прослушивают ли их разговоры. Все контакты с нашими «слухачами» и «топтунами» были замкнуты исключительно на Цыгана. И что теперь делать?

Ладно, отложим проблему на завтра.

Чтобы занять себя, я позвонил Инге. Мы молчали дольше, чем говорили. Когда мы разъединились, мне еще больше захотелось выпить. «Еще больше» – потому, что хотелось наклюкаться с той самой минуты, как я сбросил с себя труп Рамиса.

Кстати, в ванне так и остался лежать пистолет! Вот менты удивятся, когда найдут труп, а потом – золоченое наградное оружие с дарственной гравировкой: «Потомку Чингис-хана от непокоренных славян». Это Кушнер такую надпись придумал…

Я открыл бар и прямо из горлышка выпил граммов семьдесят виски. Все, больше нельзя!

Сколько там времени? Еще больше часа осталось!

Наконец народ стал потихоньку расходиться из офиса. Смоля сигарету за сигаретой, я слушал, как они прощаются с охранником и выходят за дверь.

Я выглянул из кабинета, чтобы отпустить секретаршу, и удивился, заметив, что половина сотрудников еще продолжает работать.

– Чего они ждут?

– Когда вы уйдете, Константин Андреевич.

– Зачем? У вас что, пьянка намечена? Я мешаю?

– Нет! – Она смутилась, выскочила из-за стола, подошла ко мне. – Никакой пьянки, просто им неудобно уходить с работы раньше начальника.

Хм, вот дела… А ведь правда! Просто я раньше внимания не обращал, что, когда уезжаю, многие продолжают сидеть за компьютерами.