Black Sabbath. Симптом Вселенной

Новость о том, что Ян Гиллан стал вокалистом Black Sabbath, фанаты и критики встретили, мягко говоря, неоднозначно. Одно дело — смешивать кровь Sabbath и Purple, приглашая Ронни Джеймса Дио: он, может быть, и работал с гитаристом и основателем, Ричи Блэкмором, но в Deep Purple никогда не пел. А вот Ян Гиллан был фронтменом того самого состава Purple, который образовал нечестивую троицу британских гигантов хард-рока семидесятых: Led Zeppelin, Deep Purple и Black Sabbath, так что объявление о том, что он теперь поет в Sabbath, вызвало шок. Это все равно что Мик Джаггер перешел бы в The Beatles или, если брать менее давние времена, Дэймон Албарн сменил Лиама Галлахера в Oasis. Такого просто не должно быть. Как Гиллан, с его блюзовыми, пронизывающими до костей воплями, справится с резкими треками вроде Iron Man или Children Of The Grave? На самом деле он справлялся весьма неплохо — когда не забывал тексты. Будет ли он одеваться в черное и носить крест? На оба вопроса певец ответил «определенно нет», хотя тайком все-таки примерил сценический костюм Тони, после чего лишь убедился в своей правоте.

Озадачен был даже Ронни Джеймс Дио.

— Я думал, что они попытаются помириться с Оззи или найти певца определенного типажа, но даже за миллион лет я бы не предположил, что они позовут Яна Гиллана. Все знали, что этот союз ни за что долго не продержится.

Для Дона Ардена, впрочем, все было просто. Позже он сказал мне:

— Они снова попали в газетные заголовки. Это замечательная пакетная сделка! Я мог продать ее в Америке.

Для Гизера Батлера и, в меньшей степени, Тони Айомми перспектива, по крайней мере, на бумаге, была сомнительной.

— После того, как ушел Ронни, — вспоминал Гизер, — я сказал Тони: «Будет как-то смешно, если мы и дальше будем называть группу Sabbath, верно?» И он согласился. По-моему, Дон Арден предложил позвать Яна и выпустить альбом Гиллана/Айомми/Батлера/Уорда, а не Black Sabbath, по крайней мере, именно так считали мы и Гиллан. Мы думали, что в качестве одноразового проекта получится интересно.

Но Тони в первый, и не в последний, раз дал Дону убедить себя и оставил группе название Black Sabbath.

— Я сказал, что, если название будет прежним, они могут спокойно приписать лишний ноль к авансу на запись, — говорил Дон. — А все остальное просто бессмысленно.

Гизер остался очень недоволен этим решением. Впрочем, его возражения вскоре оказались смягчены огромной прибылью от атрибутики и авансами, которые промоутеры гарантировали «новым» Sabbath.

— Этот альбом с Яном Гилланом… не должен был выходить под названием Black Sabbath. Менеджер и лейбл настояли, чтобы мы использовали это имя, я был против, но они в любой момент могут перекрыть нам денежный поток, так что пластинка стала альбомом Black Sabbath. И такое произошло не в последний раз.

По словам Гиллана, ни у кого не было и мысли не называть группу Black Sabbath.

— Не представляю, откуда появилась эта идея «супергруппы», — настаивал он. — С первого же разговора мне ясно дали понять, что приглашают в Black Sabbath.

Собственно, хотя в открытую этого никто не говорил, с точки зрения Гиллана, этот союз был временным. Они с менеджером Филом Бэнфилдом решили, что это поможет ему восстановить репутацию в Америке, чтобы затем сполна пожать плоды воссоединения Deep Purple на следующий год.

Впрочем, еще более поразительным оказался трюк, который Дон Арден провернул, чтобы вернуть в группу Билла Уорда. Смерть Джона Бонэма потрясла Билла до глубины души. Он, конечно, все равно не бросил наркотики, но «каким-то косвенным образом во мне зародилась мысль: может быть, ты и не обязательно умрешь, ты сможешь выбраться. Потому что его смерть потрясла меня до основания, я был совершенно ошеломлен. Очень расстроен и, ну, ты знаешь, мне было очень, очень печально… Можно сказать, что косвенно именно его смерть заставила меня протрезветь».

Это было нелегко, и каждый раз, когда он пытался собраться с силами, буквально через несколько недель давление оказывалось слишком сильным, и он вновь «развязывался».

— Я умирал, но даже зная, что умираю, в основном думал о другом: а кому не насрать, что я умру? Иными словами, я жалел себя. Когда жалеешь себя, то все равно, умрешь ты или нет, понимаешь? Но я много думал о Джоне.