Black Sabbath. Симптом Вселенной

Главная сцена имени Джима Маршалла (названная в честь знаменитого конструктора усилителей, скончавшегося ранее в том году) стояла башней среди сельской местности, ощетинившись гигантскими экранами и целыми башнями мониторов. В тот день там выступили Lamb Of God, Megadeth, затем — на удивление апатично — Soundarden, и, наконец, сцену расчистили для главного события. Незадолго до начала выступления Sabbath явился незваный гость — пронизывающий до костей холодный ветер. Несмотря на то что на поле собрались сто тысяч человек, даже самые суровые металлисты, с ног до головы упакованные в кожу, стали подпрыгивать в попытке согреться.

А потом началось. Как и пресс-конференции в «Виски», выступлению Sabbath предшествовал видеоклип, посвященный славной карьере группы, а затем четверо музыкантов вышли на сцену под гром аплодисментов, начав — ну а с чего еще? — с Black Sabbath. Несмотря на трудности с акустикой под открытым небом в холодный, ветреный день, группа звучала через звуковую систему Download, больше похожую на какую-нибудь радарную станцию НАСА, весьма слаженно и четко. Первые пугающие, дрожащие ноты были величественны, и в тот самый момент неуверенное ожидание улетучилось. Даже с самых задних рядов квартет казался крепким. Зрители ринулись вперед.

Оззи 63 года, и он уже давно не носится по сцене. Он передвигался шаркающими шагами, тряся головой в такт музыке. Но была в этом какая-то особенная чистота. Казалось, он растворился в звуках, наслаждался каждой нотой, иногда даже не замечал толпу возбужденных фанатов под ногами. Оззи не собирался играть со зрителями в «Саймон говорит»; он купался в звуках одного из величайших репертуаров в истории рока. Он создал эту музыку и, исполняя ее снова, получал огромное удовольствие.

Если скептики и пытались искать недостатки, то это был напрасный труд. Sabbath были в великолепной форме с самой первой громоподобной ноты, и, хотя к тому времени группа сочинила уже более пятнадцати новых песен, это было не время нового альбома. Лишь группы, которым нужно что-то доказывать, беспокоятся о таких глупостях, как демонстрация свежего материала. Тони, гриф гитары которого украшали распятия, такие же, как у него на шее, совершенно не выглядел так, словно борется с лимфомой, хотя двигался мало, предпочитая демонстрировать мастерство музыканта, а не шоумена. Собственно, за исключением яростного, полураздетого Томми Клафетоса, группа практически не устраивала театрального действа, в основном держась неподалеку от своих мониторов; лишь иногда они ненадолго выходили к краю сцены, а потом ретировались обратно по своим углам.

Оззи был в образе, во многом полностью противоположном клоуну-сквернослову, каким его видели по телевизору в прошлом десятилетии; он снова стал настоящей рок-звездой и переходил от одной песни к другой со странной напряженностью. Он практически ничего не говорил между песнями — главную роль на концерте играла музыка. Иногда Оззи все же дразнил аудиторию, но в целом оставался очень серьезным. Карикатурный невоспитанный образ из реалити-шоу исчез; он был фронтменом до мозга костей, мастерски работал с аудиторией, скармливая им ровно столько болтовни и движений, чтобы они и дальше ели у него из рук. Зловещий, дерзкий, иногда забавный, Оззи Осборн не нуждался в пиротехнике или гимнастике, чтобы напомнить миру, кто изобрел хеви-метал.

На третьей песне, Behind The Wall Of Sleep, Оззи представил «мистера Гизера Батлера» перед его басовым соло; во время этой музыкальной интерлюдии, что естественно, над полем поднялся целый лес «коз», изобретенных Дио. Клафетос отчаянно колотил по барабанам, а Sabbath звучали живее, чем когда-либо. Никакой снисходительности и сентиментальности — лишь чистейший музыкальный армагеддон. В какой-то момент Оззи показал на Тони и сказал:

— Этого парня на сцене я знаю почти всю жизнь, и он один из самых сильных людей, что я знаю. Поприветствуем мистера Тони Айомми.

Зрители, отлично знавшие о болезни Тони, ответили такими аплодисментами, что земля затряслась.

На War Pigs фанаты, как и положено, подпевали, затем последовали Electric Funeral, Wheels Of Confusion, Sweet Leaf и Symptom Of The Universe, а за ними — волнующее барабанное соло. 32-летний Клафетос стучал, вопил и подпрыгивал на месте, заполнив английскую глубинку таким барабанным шумом, что он вполне мог бы свалить Стоунхендж. По Биллу Уорду, может быть, и скучали, но восторженная реакция зрителей показала, что его отсутствие не мешает им наслаждаться шоу. По крайней мере, в этот раз.